ИЗ ИСТОРИИ ЭКОЛОГИИ

ЭКОЛОГИЯ ПО-ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИ

Египтологи исследующие папирусы в Национальном музее в Каире, довольно долго ломали голову над странным вопросом. Согласно указанию одного из фараонов, запечатленному на папирусе, добыча медной руды и литье металла на восточном бе регу Нила были запрещены. Однако раскопки тогдашних рудников показали, что руда в этих местах отнюдь не исчерпана и не были известны причины прекращения ее добычи.
Разгадка странного решения фараона пришла из архивов, вернее, из донесений правителей окрестных поселений. Чтобы получить, как выяснилось, древесный уголь, необходимый для металлургического производства, пришлось вырубить много фин иковых пальм, что вызвало негодование местного населения. И тогда фараон предпочел мир в стране столь необходимому ему металлу.

ПЕРВЫЕ ЭКОЛОГИ ДРЕВНОСТИ.

Они знали пустыню как свои пять пальцев, заботились о караванных путях и боролись с эрозией. Речь идет о тех арабских племенах, которые называли себя набатеями и нас еляли северную часть Аравийского полуострова. Петра, столица Набатейского царства, была самым важным центром караванной торговли. От этого города сохранилось множество руин. Все исследования, проведенные в этом районе, показали, что там проходила интенси вная и методичная сельскохозяйственная деятельность. Наибольший интерес представляют низкие каменные заграждения, возведенные в долине и на склонах окрестных холмов. Эти своеобразные спиральные дамбы замедляли сползание почвы во время проливных дождей.
По мнению археологов, набатеи чрезвычайно заботились об обрабатываемых площадях, проводя сознательную и организационную борьбу с эрозией. Наряду с этим создавали и оросительные каналы для площадей в несколько десятков декар. До пр ихода сюда набатеев в этих местах была пустыня.

ИЗ БИОГРАФИИ АРИСТОТЕЛЯ (384-322 гг. до нашей эры)

Аристотель родился в Северной Греции в городе Стагире - отсюда и закрепившееся за ним прозвище Стагирит. Этот ученый считается наиболее всесторонним мыслителем Древней Греции и, одновременно, самым выдающимся исследователем прир оды тех времен. Он первым стал изучать явления природы и первым сделал попытку систематизировать их. Аристотель вел наблюдения преимущественно за живыми существами, старательно записывая замеченное. Он иллюстрировал текст зарисовками, которые стали единственными научными пособиями, помогавшими при исследованиях и наблюдениях. Другими он пользовать не мог - в то время их еще не было.
Аристотель отличался неиссякаемой энергией, необычайным трудолюбием и наблюдательностью. Он написал несколько сот работ по логике, этике, политике, физике, природоведении, словом был всесторонним ученым. Одно время Аристотель был воспитателем Александра Македонского. Расцвет его творческой деятельности относится к тому времени, когда он преподавал в созданной им знаменитой школе в Афинах, получившей известность под наименованием "Ликей". В утренние часы учениками Аристотеля были мужи зрелые и образованные. После полудня приходили учиться молодые люди из зна тных родов.
Аристотель рассказывал ученикам о своих наблюдениях и выводах, говорил о том, что отличает живые существа от неодушевленных предметов. Он считал, что в мире существуют различного рода "психе", то есть души. Растения обладают душа ми низшего порядка. Они вбирают в себя питательные вещества, размножаются. Животные, кроме того, могут передвигаться. Человек сверх того умеет мыслить и контролировать свои действия. Аристотель утверждал, что между всеми этими живыми существами до лжны быть какие-то связи. Он пытался даже систематизировать живые существа, составляя иерархическую лестницу жизни. Особенно его интересовали различия между живой и неодушевленной природой, а также родство между растениями и животными. Свои мысли он в ысказал в книге "О частях животных". Аристотель изучал возможности самозарождения низших организмов.
Будучи сыном врача, Аристотель рано познакомился с физиологией и анатомией. Именно в этой области естествознания деятельность Аристотеля получила огромное значение. Его "История животных" принадлежит к числу замечательнейших п роизведений древности. Систематика животного мира, созданная Аристотелем, была обязательной вплоть до времен Линнея (1707-1778гг.).
Аристотель изучал жизнь насекомых, вскрывал земноводных и пресмыкающихся, дал множество описаний моллюсков, рыб и млекопитающих. Много внимания уделял низшим формам жизни, указывая, что "тот, кто познает начало вещей и следит за их постепенным развитием, знает их лучше всего".
Относительно исследований строения и функций человеческого тела Аристотель разделял взгляды Гиппократа, великого греческого врача. получившего позднее имя "отца медицины".
Вклад Аристотеля в исследование природы дает право нам с полным основанием назвать Аристотеля "отцом современного природоведения". Мы можем считать Аристотеля основоположником зоологии (науки о животных), а его ученика Теофраста (372-287 гг. до нашей эры), в сочинениях которого описано около пятисот видов растений - основоположником ботаники.

ИЗ БИОГРАФИИ ПЛИНИЯ СТАРШЕГО (23-79 г. нашей эры)

Ревностным собирателем и неутомимым писателем древнего мира был в начале нашей эры Плиний Старший. В своей знаменитой энциклопедии (насчитывающей 37 томов) он свел воедино все труды античных учений по естественной истории, которы е ему удалось отыскать. Хотя он собрал значительный фактический материал (заимствовав его в основном у Аристотеля), в его сочинениях немало басен и суеверий. Накапливая и записывая сведения. получаемые их всех доступных ему источников, часто некритично делал записи самых нелепых и неправдоподобных событий. Принимая все рассказы на веру, Плиний не пытался находить связь между причинами и следствиями. Описывает он, например, людей, которые лают по-собачьи; страны, в которых предметы не дают тени, хотя и освещены солнцем; рассказывает об одноногих людях, нога которых так огромна, что во время зноя они могут прикрываться ею как зонтом. Несмотря на это, "Естественная история" Плиния на протяжении 15 веков была основным источником сведений о п рироде. В книге Плиния о животных очередность их описания зависит от их размеров. Слона, конечно, он считает самым важным животным, потому что он самый большой.
По его мнению, все в природе существует ради человека: либо дает ему пищу, либо является источником лекарств, либо стимулирует физическое развитие или волю человека, либо, наконец, служит нравственным целям. Эти учения Плиния, сов падавшие с учением древних христиан, а кроме того, несомненный интерес, который люди проявляли к его домыслам, частично объясняют, почему труды Плиния сохранились до наших дней.

ПАРАЦЕЛЬС

Принято считать, что Парацельс закончил Венский университет со степенью бакалавра медицины в 1510 г., когда ему исполнилось только 17 лет. В университете Феррары в 1516 году им была получена докторская степень. Именно под сводами э того медицинского центра он утверждал, что звезды и планеты оказывают влияние на каждый человеческий организм. К этому времени относится его решение называть себя Парацельсом, т.е. выше Цельсуса (полное имя до возникновения псевдонима -Филипп Аурело Теоф раст Бомбаст фон Гогенгейм). Странствия приводят Парацельса в Египет, Константинополь, Аравию... В сферу его интересов попадают вопросы, связанные с изучением астрологии, алхимии, поиски философского камня... Больше всего его занимает исследование непозн анных и скрытых сил природы, возможность пользоваться и управлять ими. Неустанный поиск, духовная устремленность к истине было основными движущими силами этой уникальной индивидуальности. Парацельсом было создано учение об "архее", как высшем духовном пр инципе, регулирующим жизнедеятельность человеческого организма. В центре разработанной им картины мира - понятие природы как живого целого, проникнутого единой "мировой душой". Им же было введено понятие Cestirn - "звездная душа", или астральное тело, ко торое будучи невидимым, тем не менее реально существует и может взаимодействовать с аналогичными тонкими телами людей. Развивая понятие мировой души - Spiritus mundi, Парацельс тем самым обогащает берущее начало от Аристотеля понятие эфира как "пятой сущ ности", или пятой стихии, которую человеку предстоит осознать и научиться практически применять. Именно эти способности мировоззрения Парацельса послужили причиной его уникального подхода к лечению с помощью невидимых, священных воздействий на органи зм человека, обусловленных взаимопроникновением души и природы. Сами же природные формы, включая минералы, растения, животный мир, он мыслил как плод развития своеобразных "семян", содержащих в себе начало жизни в виде неугасающего стремления. Впоследств ии это положение было развито Лейбницем в учении о монадах. Поскольку вся природа у Парацельса населена духовными сущностями, включая как светлых, так и темных духов, то задача медицины - это возобновление нарушенного единства, которое возникает как резу льтат вторжения чуждого организму человека духовного существа. Таким образом, физическое здоровье находится в прямой зависимости от здоровья духовного.
Пик карьеры ученого относится к 1524 году, когда, вернувшись на родину, он обнаружил, что слава, как водится в таких случаях, обогнала его. В 33 года он получает должность городского врача и кафедру в университете Базеля. Студенты со всей Европы стекаются сюда, чтобы слушать лекции профессора на его родном немецком языке, хотя научная традиция того времени позволяла это делать исключительно на латыни. Парацельс считал, что народный язык, диалекты простых людей содержат более здра вого смысла и внутреннего достоинства.
Как врач-естествоиспытатель, он настаивал на следовании народной медицине вместо копирования "толстых книг" и бездумного подражания авторитетам древности. Он обличал традиции схоластики, слепой культ почитания внешней учености, пр идавал главное значение целебной силе природы. Вместе с тем, он яростно восставал против свойственных тому времени различных порочных методов врачевания. Он различал четыре главные причины болезней, которые включали: 1) космические и астрономические влия ния; 2) анатомо-физиологические причины (наследственные аномалии, ядовитые вещества в пище и питье); 3) психические влияния; 4) божье попущение.
Не ограничиваясь своими новаторскими идеями, он также боролся против злоупотреблений и стяжательства аптекарей, связанных с ними врачей и городских заправил Базеля. Разумеется, он нажил себе много врагов.
В 1536 году вышла в свет "Книга Великого Врачевания", принесшая Парацельсу неслыханную популярность.
Говоря о новаторских идеях Парацельса, нельзя не упомянуть и открытый им способ лечения подобного подобным, что явилось основой современной гомеопатии. "Все есть яд, - говорил он, - и ничто не лишено ядовитости; одна только доза делает яд незаметным". Парацельс вылечивал многих людей, пораженных чумой в Штерцунге в 1534 году, приписывая им пилюли, сделанные из хлеба, которые опускались на минуту в испражнения пациента. Этот и другие методы явились фундаментом тех способов лечения, которые использует современная уринотерапия.
Мировая медицина обязана ученому введением и целого ряда новых средств как минерального, так и растительного происхождения. Сюда относят препараты, созданные на основе железа, ртути, свинца, меди, мышьяка, серы и др. элементов. Ис торическое значение трудов Парацельса состояло именно в сближении фармацевтики и химии. Эта работа врача и исследователя положила начало определенному направлению медицины, известному как ятрохимия. Так, Парацельс первым связал возникновение базедовой бо лезни с присутствием металлов, особенно свинца, в питьевой воде. Ему же принадлежит значительная роль в создании новых лекарств для лечения психических заболеваний. "Задача химии вовсе не в том, чтобы делать золото и серебро,- говорил он,- а в том, чтобы готовить лекарства". Заслуга Парацельса в том, что он первым взглянул на процессы, протекающие в живом организме, как на процессы химические.
Ученый и исследователь, он любил говорить: "PER aspera ad astra!" - "Через тернии к звездам!"

МАКС ПЕТТЕНКОФЕР УЧЕНИК

Макс Петтенкофер родился в 1818 году в Баварии; сын крестьянина, один из 8 детей в семье. Воспитывался в семье дяди. Учеба в гимназии давалась мальчику легко. Из него, думал дядя, может выйти со временем настоящий аптекарь, которы й сможет заменить его. Но как-то Макс, который в то время проходил курс обучения в аптеке, уронил и разбил один из сосудов. Разозленный дядя наградил племянника затрещиной, и последний не стал долго раздумывать. Он покинул дядю и его аптеку и направился в Аугсбург с намерениями стать актером.
Не достигнув высоких результатов, Макс после настоятельной просьбы сестры Елены (в тайне от всех она была его невестой), вернулся домой. "Возглавить придворную аптеку человек, ставший однажды актером, не может,- решил дядя. Такой человек пригоден в лучшем случае для медицины".

ВЫБОР ЖИЗНЕННОГО ПУТИ

Петтенкофер стал медиком. Его не влекло к практической медицине, в частности, к врачебной практике. В то же время еще студентом он показал себя способным к медицинской химии, экспериментатором, можно даже сказать - исследователем. Петтенкофер отправился в Гисен, к лучшему химику того времени Либиху, закончил там свое образование и поступил, наконец, за неимением лучшего и под нажимом Елены, на службу в монетный двор Мюнхена.
Макс никогда не любил работать систематически. Он хватался то за одну, то за другую тему, хотя в каждой из них находил подлинные золотые зерна. Это было и в студенческие годы, и в период службы на монетном дворе. Так, он извлек ми нимальные количества драгоценной платины из серебряных талеров и открыл загадку античного пурпурного стекла. Не удивительно, что его дарование было вскоре замечено: его назначили профессором медицинской химии.
С тех пор он работал то над одной, то над другой проблемой. Он открыл способ приготовления цемента, не уступающего по качеству английскому, подсказал, каким образом можно получить светильный газ не только из дорогого каменного угл я, но и из дешевой древесины, содержащей много смолы.

НАЧАЛО САМОСТОЯТЕЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Как-то Петтенкоферу было приказано выяснить, почему в королевском замке воздух такой сухой, что король постоянно чувствует першение в горле. Ученый решил проблему гигиены жилища. Потом последовала гигиена одежды, вопросы питания, водоснабжения, то есть все, что относится к области общественной и индивидуальной гигиены. Логическим завершением этих исследований Петтенкофера было создание специального научного института - Дома гигиены.
Петтенкофер занимался, конечно, и инфекционными заболеваниями, так как одна из задач гигиениста - их предупреждение. Из всех инфекционных болезней ученого особенно интересовала холера: эпидемии холеры в тот период возникали часто. Холерой болела и одна из дочерей-близнецов Анна, с трудом выздоровевшая.
Когда Кох открыл холерный вибрион, Петтенкофер не отрицал, конечно, правильности этого открытия. Но он не верил в простую передачу инфекции, хотел узнать, как можно уничтожить бактерии, помешать их распространению.
"Существует,- говорил он, - территориальные временные факторы, благоприятствующие возникновению эпидемии." Наибольшее значение в этой связи он придавал состоянию гр унтовых вод. По его мнению, от насыщенности грунта водой зависит процесс гниения органических субстанций, с которыми сливается носитель холеры. Под носителем холеры он подразумевал обладающее внутренней организацией специфическое вещество, чрезвычайно ма лого объема, наподобие тех, что вызывает брожение.
Петтенкофер был гигиенистом Мюнхена и нес ответственность за здравоохранение города. В соответствии со своей теорией, он приказал содержать в чистоте улицы города, чтобы противодействовать развитию носителей холеры. Он был против карантинов и рекомендовал при начале холеры направлять людей в местности, признанные свободными от заражения.
Петтенкофер сомневался, что холерный вибрион, по форме напоминающий запятую, открытый к тому времени Кохом - единственный виновник разражающейся эпидемии холеры. В цепи документов, приведенных Кохом, отсутствовало доказательство з аболеваний холерой у здоровых животных при введении культуры бактерий в их организм. Несмотря на все попытки, ни одно животное не обнаружило восприимчивости к холере. Холера- болезнь людей, и опыты на животных подвели исследователя.
Петтенкофер решил провести опыт на человеке, на себе самом. Он заказал из Берлинского института здравоохранения культуру бацилл холеры, размножил ее. Он считал, что соляная кислота желудочного сока так повредит микробы, что они уж е не смогут быть возбудителями болезни. Поэтому высыпал на 100 грамм воды грамм питьевой соды, влил туда кубический сантиметр свежего "супа из микробов". 7 октября 1892 года 73-летний профессор, чтобы доказать правильность защищаемой им теории, выпил кул ьтуру холерных вибрионов. Результат этого, граничащего с самоуничтожением опыта, был прямо-таки удивительным.
После опыта Петтенкофер продолжал вести привычный образ жизни, ел и пил, как всегда, довольно-таки много. 3 дня спустя заболел катаром кишок, но общее состояние его не ухудшилось. 13 октября, в связи с тем, что кишечник не успокои лся, стал соблюдать диету.
Бактериологическое исследование фекалий показало наличие большого количества холерных вибрионов. Через 3 дня, при соблюдении диеты холерные вибрионы исчезли.

НОВЫЕ НАУЧНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ

Работы Петтенкофера заложили основы гигиены воды, воздуха, питания, почвы, одежды и др.; в частности он разработал и ввел в практику метод определения углекислого газа в воздухе, предложив использовать его в качестве индикатора во здуха жилых и рабочих помещений, дал экспериментальное обоснование практическим санитарным мероприятиям по очистке городов, что привело к значительному снижению смертности в городах Великобритании и Германии. Совместно с Файтом разработал первые гигиенич еские нормы питания.

ИЗ ИСТОРИИ ПРИВИВОК

Э. Дженнер (1749-1823)

Занимаясь практической врачебной деятельностью, англичанин Эдуард Дженнер изучал известные в народной медицине предохранительные свойства коровьей оспы: люди, переболевшие ею, становятся невосприимчивыми как к коровьей, так и к чело веческой оспе. После долгих и тщательных наблюдений 14 мая 1796 г. Дженнер впервые провел прививку коровьей оспы восьмилетнему мальчику, использовав материал, взятый от женщины, болевшей коровьей оспой. Прививка сопровождалась недомоганием. А два м есяца спустя мальчик был инфицирован гноем из пустулы больного натуральной оспой - и остался здоровым. В 1798 г., после многократного повторения этого опыта, Дженнер опубликовал результаты своей работы. Он предложил назвать новый метод вакцинац ией (от латинского коровья оспа).

Л. Пастер

Пастер не был врачом. Ясно сознавая свое невежество в специальных медицинских вопросах, Пастер вместе с тем был убежден в том, что он, химик, способен произвести революцию в медицине. Он - единственный член Парижской медицинской академии, который не был врачом. Он даже не имел права делать укушенным прививки против бешенства - этим занимались его друзья-врачи.
Каждый раз, когда приходилось прибегать к прививкам против бешенства, он должен был самостоятельно решать вопрос о целесообразности прививок.
Труднее всего было принять решение на это в первый раз, когда в июле 1885 года к нему привезли маленького Иозефа Мейстера, тяжело искусанного бешенной собакой. Пастер и его помощники считали в то время, что, прежде чем перейти к лечению людей, требуется еще не менее года для окончательной обработки методики прививок на собаках. Приезд Мейстера застал Пастера врасплох. С одной стороны, ему было бесконечно жаль мальчика, но, с другой стороны, он понимал, что неудачный исход прививок у Мейстера может дискредитировать в зародыше сам метод.
После некоторых колебаний, он согласился на курс прививок. Они прошли успешно. Мейстер не заболел. Прав ли он был тогда? Имел ли он право рисковать судьбой вакцины, не отработав достаточно тщательно методику прививок?
Эмоции Пастера взяли верх над разумом. Не в первый и не в последний раз.
9 ноября 1885 года к нему привезли девятилетнюю Луизу Пелетье с огромной гноящейся раной на голове. Бешенная собака укусила ее 37 дней назад. Пастер понимал, что случай безнадежный, но как отказать рыдающей матери? Луиза погибла.

Вопросы.

1. Почему требовалась проверка метода вакцинации на животных? Предложите другие методы проверки эффективности вакцины.
1. От создания вакцины до применения ее для лечения людей проходит немало времени на эксперименты на животных. Можно ли ускорить проверку эффективности вакцины?

РОБЕРТ КОХ (1843 - 1910)

С незапамятных времен люди стали замечать, что избегнуть заражения можно, только изолировав больного человека от здорового. И очень давно возникли первые смутные догадки о связи открытых Левенгуком в последние десятилетия ХYII ве ка микроскопических существ с заразными заболеваниями.
В середине ХIХ века дерптский профессор Брауэлл обнаружил в крови овец, пораженных сибирской язвой, палочковидные тельца. В этом же году эти тельца нашли у больных овец французы Давен и Райе. Но являются ли эти тельца причиной забо левания или появляются вследствие заболевания, не было известно. Все это были расплывчатые понятия, умозрительные представления, не подкрепленные опытом. У Коха не было ни лаборатории, ни библиотеки, ни советчиков, ни помощников. Более того, у него даже не было осведомленности - нет никаких указаний на то, что Кох имел представление об опытах, которые делали ученые в разных странах, о теории Пастера, о карболовых повязках Лис тера или об открытии венского акушера Игнация Земмельвейса, доказавшего, что родильная горячка, сгубившая огромное количество матерей, происходит от заразного начала, переносится самими врачами от больной женщины к здоровой и может быть побеж дена чистотой и антисептическими средствами. Кох продирался сквозь дебри медицинских тайн собственными силами. И тем, чего достиг, он обязан единственно своему упорству, аккуратности и высокому представлению о призвании врача.
Кох работал санитарным врачом в небольшом городке Вольштейне. В поисках возбудителя сибирской язвы он взял из трупа овцы немного крови, положил одну капельку между двумя тоненькими, хорошо протертыми стеклышками и сунул эти стеклышки под микроскоп.
Под объективом микроскопа открылось невиданное зрелище: множество палочек, то коротких, то длинных, какие-то клубочки, похожие на комки свалявшейся ваты, заполняли свободное от кровяных шариков место. И тончайшие ниточки клубков и короткие и длинные палочки были неподвижны.
"Что бы это значило? - думал Кох. Если это микробы, то почему они мертвы? Я не вижу никакого движения среди них. Если это не микробы, то что же это? Никогда, ни в о дном препарате я не видел еще ничего подобного...". Кох рассмотрел капли крови от 50 здоровых овец: у здоровых животных в крови не бывает подобных палочек и клубочков, это свойство только крови, пораженной сибирской язвой.
Прежде всего он решил убедиться, что палочки живые. Решил начать с переливки зараженной крови от одного животного к другому. Да, но чем же вводить мышам, пойманным в мышеловках, пораженную сибирской язвой кровь? Никакого подобия шприца у Коха не было. Между тем ему было необходимо ввести "заразу" здоровым мышам, чтобы убедиться, что незначительное к оличество палочек размножится в их крови. Для этого нужен был безусловно острый и безусловно чистый предмет, с помощью которого можно будет перевивать болезнь.
Над этой проблемой Кох думал недолго: взял деревянную палочку, заострил ее обыкновенным столовым ножом, подержал немного над огнем, чтобы на ней не оказалось каких-нибудь случайный микробов; потом погрузил эту палочку в пробирку с кровью больной овцы.
Зажав отчаянно бившегося мышонка меж колен, Кох сделал ему надрез в основании хвоста и погрузил в него пропитанную кровью палочку. Поместил мышонка в отдельную клетку. А на следующее утро, когда Кох подошел к клетке, он увидел, ч то бедный мышонок лежит в ней, задрав все свои четыре лапки, безусловно мертвый, холодный и жалкий. Но Коху было не до жалости: здесь решалась проблема, от которой зависело слишком многое.
Он быстро и нетерпеливо извлек мышонка из его "могилы", вскрыл его и обнаружил такую же черную, раздутую селезенку, как и у животных, погибших от сибирской язвы, Несомненно, мышонок умер от сибирской язвы. Впрочем, это надо еще доказать.
Он взял из селезенки, заполнившей почти всю брюшную полость, немного жидкости, нанес ее на предметное стеклышко и вложил под микроскоп. Теперь уж нет сомнений: все поле микроскопа полно палочек и свернутых нитей, точно таких, как ие он наблюдал в крови павшей от сибирской язвы овцы, которая служила источником заражения.
"На щепочке было очень немного крови - стало быть, и немного палочек. Между тем они размножились в колоссальном количестве, заполнили всю кровь мышонка. Значит , они живые - ничто мертвое не способно размножаться,- думал Кох.- Н о как бы мне увидеть самый процесс их размножения? Не могу же я сунуть целого мышонка под микроскоп..."
Наконец он придумал искусственную питательную среду: кусочек селезенки мертвой мыши и капля жидкости из бычьего глаза. На масляной лампе он подогревал в сооруженном им самим термостате эту странную смесь на стеклышке, чтобы дости гнуть температуры тела животного. Влажной камерой служила столовая тарелка с песком, так как никакой лабораторной посуды у него не было. Рассматривая свои стеклышки под микроскопом, он о бнаружил, что между двумя стеклышками почему-то оказались совершенно ненужные ему посторонние микроорганизмы и затемнили всю картину.
"Нужно вырастить эти палочки в совершенно чистом виде, иначе я никогда не смогу ничего толком понять", - подумал он. Он вытачивает углубление в одном стеклышке, нечто в роде маленькой круглой чаши. Вазелином смазывает края этой "чаши" и накрывает ею другое стеклышко, на котором разведена его питательная среда и пущена капля сибиреязвенной крови. Сложенн ые стеклышки он быстро переворачивает. С плоского стекла свисает капля, но она не прикасается к другому - выдолбленная чаша как раз на то и рассчитана. Капля висит в воздухе. Теперь сюда не заберется ни один посторонний микроб.
Важнейшее открытие в бактериологии - способ культивирования чистых культур - было сделано в этих кустарных условиях одним человеком с помощью простейших предметов.
Теперь дело пошло успешней. В первом же таком препарате Кох увидел под микроскопом чудесные превращения маленьких палочек. Короткие и длинные палочки вдруг зашевелились. Маленькие стали удлиняться, потом на месте одной появилось д ве, потом они стали множиться с такой быстротой, что Кох уже не успевал следить за ними. Но вот несколько палочек удлинилось, и уже их палочками нельзя назвать - скорее, нити невидимой пряжи, несущей смерть. Теперь он уже убежден в этом.
Кох занимался превращением одной бациллы в миллиарды бацилл, перенося крохотную часть из висячей капли смертоносной разводки на водянистую влагу бычьего глаза. Восемь дней он проделывал эти пересевы. На девятый день решил прове рить - способны ли палочки из восьмого поколения убить мышонка.
Оказалось, могут. Он проверил специфическое воздействие на животного сибиреязвенных бацилл. Картина болезни и смерти у всех животных была одинакова. Так, первым изо всех ученых Кох доказал, что определенный вид микроба вызывает опре деленную заразную болезнь. Однажды Кох, поспешив на врачебный вызов, забыл вынуть из-под микроскопа очередные стеклышки с микробами. Вернувшись, он бросился к микроскопу. К его удивлению, перед глазами появились черные мушки - совершенно неподвиж но они поблескивали в виде ожерелья, словно на длинные нити кто-то нанизал бусы...
Кох догадался: это споры - самая устойчивая форма бактерий! Защитная реакция на неблагоприятные условия - ведь они пролежали без тепла, без пищи добрых четыре часа...
Это было гениальным открытием, дающим сразу разгадку многих тайн. Ну, и что же из этого следовало? Как ую непосредственную пользу могло принести его открытие людям? Какие загадки оно решало? Во Франции, в Оверни, есть знаменитый "Холм ведьм". Во времена Коха и Пастера он был знаменит тем, что каждая овца, поевшая на этом Холме роскошной, сочной трав ы, вскоре сдыхала в страшных мучениях. И совсем недалеко от Холма - будто кто-то проложил границу для заразы! - спокойно пасся скот. Сибирская язва никогда не поражала его. Как это может быть, что в одном районе, на одном пастбище в правом участ ке можно спокойно кормить коров и овец, тогда как левый - могила для них? Вот вопрос, мучивший умы крестьян, ветеринаров, ученых-медиков. Вот вопрос, который разрешил Кох, не выходя из своей лаборатории. Препарат сибиреязвенных бактерий со спорами Кох спрятал на целый месяц в шкаф. Через месяц он окунул их в каплю влаги бычьего глаза, сунул под микроскоп. Бусинки-споры оставались такими же, как и месяц назад. Но не прошло и нескольких минут, как Кох увидел их обратное превращение: бусинки вдруг начали удлиняться, потеряли свою округлую форму, постепенно выровнялись в палочки, а еще через некоторое время вытянулись в длинные нити, свернувшиеся в клубок. Споры вновь вернулись к своему нормальному состоянию. Нити и клубки были смертоносны для ж ивотных и людей. Теперь все встало на свое место. Вот почему сибирская язва так часто проявляет постоянство: в одном и том же месте свирепствует из года в год. Вот почему микробы не п огибают ни в зной, ни в холод. Они отлично приспосабливаются к природным условиям, им ничто не страшно: живых, подвижных палочек они превращаются в сухие зернышки-споры. А откуда они берутся в почве? Очевидно, сами животные сеют их там. Сеют, умирают, а микробы, надолго пережив своих бывших хозяев, заражают затем здоровый скот, который пасется в тех же местах. Как же избавить "проклятые поля" от их проклятья? И тут в Кохе за говорил санитарный врач - он сразу же выработал необходимые мероприятия: во-первых, осушать болотистые места, где всего вольготней живется микробам, и в сухой среде споры погибнут гораздо быстрее.

Задания:

1. Какие проблемы решил Кох, работая санитарным врачом маленького городка?
2. Предложите меры по предупреждению вспышек заболевания сибирской язвой среди домашних животных.

АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ ВОЕЙКОВ

Выдающийся русский ученый Александр Иванович Воейков родился 8 (20) мая 1842 г. в Москве в семье полковника кавалерии Ивана Федоровича и Натальи Дмитриевны Воейковых. Мальчик рано лишился родителей, и его взяла в свою семью и дала хорошее домашнее воспитание тетка Софья Дмитриевна, работавшая начальницей Казанского института благородных девиц. Саша обладал хорошими способностями к изучению языков и уже в детстве овладел английским, французским и немецким языками.
Религиозная тетка, мечтавшая побывать на святой земле Палестины, увезла 14-летнего Александра и его брата Дмитрия в трехлетнее путешествие в дальние края. Они посетили Турцию, Грецию, остров Крит, Сирию, города Центральной Европы, некоторое время жили в Палестине и Италии. Поездка способствовала формированию путешественника и ученого нового направления, теоретические и практические идеи которого рождались не в кабинетной тиши.
После двухлетней подготовки Александр Воейков в 1860 г. поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. Когда осенью университет из-за волнений студентов был закрыт до особого распоряжения, он по про шению был уволен со второго курса.
Для продолжения образования Александр Иванович уехал в Германию, где в Гейдельбергском, Берлинском и Геттингенском университетах слушал лекции выдающихся ученых. Через несколько лет А. Воейков защитил диссертацию на тему "О прямой инсоляции в различных местах земного шара". Более 100 лет назад, в 1891 г., А.И.Воейков создал первый в России метеорологический журнал и был его редактором. Журнал "Метеорологический вес тник" получил признание читателей и в России, и за рубежом.
Высокой оценки ученых всего мира была удостоена главная книга Александра Ивановича "Климаты земного шара, в особенности России", написанная им в расцвете творческих сил. В ней изложены идеи, опередившие век. Они вынашивались автор ом в длительных путешествиях, а затем оформлялись в виде отдельных глав. Создавалось впечатление, будто книга написана в короткий срок - за два года вместо обычных десятилетий. До нее ученый опубликовал около 30 работ о климатах материков, стран и многих районов России. Книга, в которой впервые дано полное описание климатов России, была удостоена высшей награды Географического общества - Константиновской золотой медали. Много внимания автор уделяет характеристике климата Петербурга, его окрестностей и П етербургской губернии, реке Неве и Ладожскому озеру.
А.И.Воейков был не только глубоким исследователем, но и известным педагогом. Он написал несколько учебников по метеорологии для средних и высших учебных заведений. Так, в 1891 г. в издательстве А.Ф.Девриена вышел заказанный Департ аментом земледелия учебник "Метеорология для средних учебных заведений и для практической жизни".
За свою жизнь А.И.Воейков написал более 1700 работ. Он много сотрудничал в отечественных и иностранных периодических изданиях.
Заслуги профессора, члена-корреспондента Академии наук России Воейкова были высоко оценены обществом, хотя и с опозданием на много лет (ученый умер 28 января 1916 г.). В 1949 г. его имя присвоили старейшему в мире научно-исследова тельскому учреждению - Главной геофизической обсерватории в связи со 100-летним юбилеем. В вестибюле обсерватории
установлена мемориальная доска с именами выдающихся метеорологов, в том числе и А.И.Воейкова.

Н. Ю. ЗОГРАФ - ОСНОВАТЕЛЬ ПЕРВОЙ ПРЕСНОВОДНОЙ БИОЛОГИЧЕСКОЙ СТАНЦИИ

Николай Юрьевич Зограф родился 9 мая 1851 г. в г. Любиме Ярославской губернии, где его отец Юрий Христофорович был судьей. В 10 лет Колю Зографа привезли в Москву, и в 1962 г. он поступил в 4-ю гимназию, которую окончил с серебрян ой медалью.
Дальнейшее образование он получил на отделении естественных наук физико-математического факультета, где с первого же курса приступил к практическим занятиям по зоологии под руководством профессора А.П.Богданова. Из других его изве стных учителей можно назвать специалиста по сравнительной анатомии Я.А.Борзенкова и геолога Г.Е.Щуровского.
В 1872 г., окончив университет, Зограф работал препаратором в Зоологическом музее университета. Одной из основных его обязанностей было приведение в порядок и пополнение коллекции музея. В связи с этим в 1873-1874 гг. он сопровожд ал Богданова в длительной загранкомандировке, прежде всего в святые для зоологов места - на знаменитые морские биологические станции в Виллафранке (Франция) и Неаполе, а также в Мессину (на острове Сицилия). Но вскоре научные интересы молодого исследоват еля резко изменились.
... Май 1877 г. Пароход "Русь" плывет по Сухоне и Северной Двине. Путь Николая Юрьевича лежит через Архангельск и Мезень в Канинскую тундру к самоедам (ненцам). По дороге он собирает исторические древности , черепа, этнографически е и зоологические коллекции, сведения о курганах и регулярно посылает письма-отчеты в Москву.
Тундра встретила неласково - холодом и тучами комаров, да и результаты научных сборов не удовлетворяли молодого ученого, который писал, что на полуострове Канин "собрал только 9 черепов и 2 полных скелета, 2 идола из оленьих голо в, чум, некоторые хозяйственные принадлежности, смерил более 50 человек, подвергнулся нападению и трехдневному плену самоедов".
За это исследование Зографу была присуждена серебряная медаль Географического общества. В 80-е годы вышли обширные и прекрасно иллюстрированные труды ученого по анатомии и эмбриологии многоножек.
Летом 1885 г. при поддержке Географического общества Зограф знакомится с рядом научных учреждений Европы. Его интересует буквально все - от экспозиции музеев и последних достижений рыбоводных станций до материальной обеспеченности лабораторий, устройства микроскопов, шкафов и рабочих столов. Но, конечно, самое интересное и дорогое - встречи и беседы с учеными знаменитостями - А.Дорном, А.Вейсманом, А.Катрфажем и Э.Перрье, П. ван Бенеденом, Р.Гертвигом.
Во время этой поездки Зограф познакомился с морской "летучей" (передвижной) зоологической станцией в Дельфзейле в Голландии, и, вероятно, полученные здесь впечатления послужили решительным толчком к развитию и осуществлению его пл анов устройства биологической станции у себя на родине. "Надо будет употребить все усилия для того, чтобы основать такую же в России",- писал он.
И действительно, вскоре, в феврале 1888 г. под его началом была образована специальная комиссия по исследованию вод Московской губернии, и летом того же года летучая станция на Косинских озерах уже приступила к работе, а в 1891 г. основана первая в России постоянная гидробиологическая станция на озере Глубоком.
В это и последующее время на заседаниях отдела ихтиологии активно обсуждалась проблема неудовлетворительного состояния внутренних вод страны, их обмеления и загрязнения, недостаточного использования для рыбоводства. Значительное м есто эти вопросы занимали и в сочинениях Зографа. По его мнению, гидробиологические станции должны были существенно исправить сложившееся положение. Действительно, оз. Глубокое заселили сигами, большое место в работе биостанции заняло обследование дереве нских и других прудов с целью улучшения их санитарно-гигиенического состояния и использования для разведения ценных пород рыб. Удалось восстановить численность ряпушки в Плещеевом озере, исследовать случаи промышленного отравления других водоемов. В 1904 г. была проведена рыбохозяйственная ихтиологическая экспедиция в северо-западный край.
В первом же томе "Трудов гидробиологической станции на Глубоком озере" Зограф разъяснял, что знания о водоеме должны быть всесторонними, большое значение имеет сравнительное изучение разных их типов. Его "Опыт" объяснения происхождения фауны озер Европейской России" - одна из первых попыток обобщить накопленные данные по фауне пресных вод.
Помимо научной и научно-организац&egr ave;онн ; ; ;ой работы, Зограф много времени отдавал преподавательской деятельности, которая стала одной из основных, после того как в 1884 г. он стал приват-доцентом. Уже через четыре года он - сверхштатны й экстраординарный профессор зоологии Московского университета, а с 1904 г. заведует кафедрой зоологии. В этот период он читает курсы зоологии беспозвоночных и общей зоологии на физико-математическом и медицинском факультетах, пишет ряд учебников по зоол огии, составленных по оригинальному плану.
И впоследствии, уже будучи профессором, Зограф не оставил просветительство. Можно, например, отметить его антрополого-этнографические этюды "Русские народы. Наброски пером и карандашом" (1894), но особенно замечательны очерки "Жив отные - художники" (1910), частично публиковавшиеся еще в 1890 г. под названием "Музыка природы" в большом ежемесячном журнале "Русское обозрение". Вот названия некоторых из них: "Музыка водных обитателей", "Музыка насекомых", "Танцы зверей и птиц", "Как животные украшают свои жилища".
Многое было воспринято Зографом от профессора Богданова, преемником и непосредственным продолжателем дела которого он являлся, работая в Московском университете. Как и Богданов, разносторонний по интересам и активный в сфере орган изации науки, преподавания и просвещения, Николай Юрьевич превзошел своего учителя как зоолог-исследователь, неутомимо ведущий самостоятельные изыскания. Заслуги его в развитии зоологии были отмечены избранием в 1910 г. почетным президентом Зоологическог о общества Франции.

Вопросы.

1. Как вы думаете, что необходимо делать уже в школе будущему исследователю?
2. С чего начинается экологическое исследование?

Т.И. ВЯЗЕМСКИЙ - ОСНОВАТЕЛЬ КАРАДАГСКОЙ СТАНЦИИ

В России всегда были люди, предпочитавшие личному благополучию и спокойной жизни истовое служение отечеству. Обстоятельства, иногда случайные, ранжируют их в произвольном порядке - от более до менее известных. Имя человека, о кото ром пойдет речь, относится к менее известным. Многосторонняя деятельность Терентия Ивановича Вяземского - врача, ученого, общественного деятеля - в достаточной мере еще не отражена в литературе.
Родился он в семье священника, в деревне Путятино Раненбургского уезда Рязанской губернии 20 апреля (3 мая) 1857 года. Воспитывался в традициях русской православной церковной культуры. Среднее образование получил в Рязанской духов ной семинарии, поступил на историко-филологический факультет Московского университета, а позднее перевелся на медицинский и в 1886 г. стал ассистентом в клинике нервных болезней в Москве. В ту пору его более всего интересовало применение электричества в бальнеологии и гидротерапии. Он проводил наблюдения в Пятигорске и Железноводске, затем уехал в Германию, в Галльский университет, а вернувшись, всецело посвятил себя этой области медицины, часто приезжал и подолгу задерживался в районе Кавказских минера льных вод. Совместно с профессором Московского университета В.С.Богословским начал выпускать журнал "Минеральные воды".
Исследуя физиологическую и социальную природу человека, Вяземский столкнулся с одним из величайших социальных зол - алкоголизмом, уже в ту пору распространившимся в России практически на все слои населения, и включился в антиалког ольное движение, объединявшее врачей, педагогов, ученых, представителей духовенства. Он много размышлял об опасности вырождения нации на почве алкоголизма и определил некоторые индивидуальные признаки вырождения, фиксируемые уже в детском возрасте. Посте пенно он пришел к мысли о необходимости антиалкогольных предупредительных мер, которые следует прививать со школьных лет. В начале 1901 года в Москве, в двухэтажном доме N6 на Нижней Кисловке, начал свою работу кружок деятелей по борьбе со школьным алког олизмом, получивший впоследствии немалую известность.
При кружке были созданы противоалкогольный музей, лекторий, амбулатория для бесплатного лечения алкоголиков. Учителям народных школ Вяземский читал курс лекций "Алкоголизм и вырождение", "Причины личного и массового алкоголизма". Кружок разрастался - многие представители русской интеллигенции считали своим долгом внести посильный вклад в благородное дело оздоровления народа.
Но главным делом жизни Вяземского стала основанная им в Крыму, на берегу Черного моря, между Судаком и Феодосией, Карадагская научная станция. Природа создала здесь чрезвычайно благоприятные условия для проведения морских и наземн ых работ по различным направлениям - гидробиологии, биохимии, зоологии, ботанике, геологии.
Познакомившись с этим удивительным местом, Терентий Иванович пришел в восторг от его прекрасной первозданной природы. Море на протяжении тысячелетий стремилось сточить каменные берега Карадага, но в бессилии отступало, оставляя вз амен диковинные природные образования: скалы Парус, Шайтан-Капу (Чертовы ворота) и т.п. В одну неразрывную природную цепь соединились здесь море, горы, степь и лес. В 1901 г. Вяземский купил за 30 тыс. руб. около 50 десятин земли в районе Карадага. Покуп ка эта истощила его сбережения, сделанные от заработка врача, и благоустройство приобретенного имения пришлось отложить до лучших времен. Через шесть лет на вновь собранные деньги он решил создать на Карадаге приморскую биологическую станцию.
Станция еще не была достроена, а на Карадаге уже начались научные исследования. В связи с тем, что Карадаг представлял собой классический объект для знакомства с древней вулканической деятельностью, первоначальный план претерпел и зменения. Было решено развивать ее в двух направлениях - биологическом и геологическом, не исключая при этом возможности проведения других исследований. Станция приобрела известность. Публикации о ней и ее создателе появляются в путеводителях, художестве нной литературе.
В 1913 г. строительство подошло к концу. Рядом с лабораторным корпусом построили дом для работающих на станции, а к северу, в полуверсте, располагались постройки небольшого санатория. В 1914 г . станция была оснащена необходимым о борудованием и готова для проведения исследований. К нижнему этажу лабораторного корпуса Вяземский пристроил помещение для музея, где вскоре появились многочисленные экспонаты, характеризующие геологическое строение, сухопутную, морскую флору и фауну. Са м Вяземский занимался на Карадаге врачебной практикой, бедных лечил бесплатно.
Вяземским была создана библиотека, которую он собирал много лет и которая по сей день является гордостью Карадага. В ней имеются книги времен начала русского книгопечатания, первые издания Петербургской академии (с 1728 г.), редки е книги о культуре и быте народов мира, комплекты сочинений Ч.Дарвина, Э.Геккеля, Ж.Б.Ламарка, К.Линнея, И.П.Павлова, Л.Пастера, И.М.Сеченова.
В мае 1914 г. он составил завещание, по которому: "Все имущество мое... как движимое, так и благоприобретенное недвижимое... завещаю в собственность Обществу содействия успехам опытных наук и их практических применений имени Х.С.Л еденцова... я выражаю пожелание, чтобы все мое движимое и недвижимое имущество служило целям и нуждам научной станции в Карадаге."
Участившиеся сердечные приступы и головные боли не позволили Вяземскому приступить к исполнению обязанностей заведующего станцией. Вяземский скоропостижно скончался 6 октября (23 сентября) 1914 года.
В 1979 г. в Карадаге организован государственный заповедник, который служит базой для научных исследований, направленных на изучение процессов, протекающих в эталонных природных системах.

Задание.

Для каких целей необходимо изучать древнюю вулканическую деятельность?

ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ НЕАПОЛИТАНСКОЙ ЗООЛОГИЧЕСКОЙ СТАНЦИИ

Идея создания постоянно действующих стационарных лабораторий - "морских станций" - окончательно сформировалась в международном зоологическом обществе в конце 60-х годов ХIХ века, а толчком для воплощения идеи стало ее обсуждение д вумя молодыми зоологами - Антоном Дорном и Н.Н.Миклухо-Маклаем, которые вместе учились в Йенском университете у знаменитого Э.Геккеля. В 1868 году, собирая и обрабатывая в Мессине (Италия) материал для сравнительно-морфологических исследований морских беспозвоночных, они в очередной раз столкнулись с большими трудностями, вызванными отсутствием прибрежной стационарной лаборатории. В результате жарких споров друзья решили организовать сеть биологических станций на морских поб ережьях всего мира. Принятое решение удалось осуществить, но не полностью. Миклухо-Маклай, увлекшись путешествиями, сумел стимулировать создание в России в 1871 году лишь одной Севастопольской биологической станции, первым директором которой был А.О.Кова левский.
Дорн взялся за организацию станций на побережье Средиземного моря. Довести задуманное дело до конца ему помогли не только широкая образованность и эрудиция, но и талант предпринимателя.
Для строительства станции Неаполь был выбран не случайно. Во- первых, Неаполитанский залив с его многочисленной и разнообразной фауной был доступен в течение всего года. В середине 60-х годов прошлого века ученые уже работали в Не аполе по несколько месяцев в году. Во-вторых, в Неаполе - богатом портовом городе- был сравнительно низкий налог на строительство, что имело немаловажное значение, так как никаких средств, кроме 30 тысяч талеров, переданных на строительство станции отцом , у Дорна не было. Дорну удалось подписать контракт на строительство в одном из красивейших мест в центре города на приморском бульваре, а само строительство освобождалось от налогов. Благодаря организаторскому таланту А.Дорна, его тесным связям с видней шими учеными Европы, деятелями культуры, членами правительства задуманный проект получил материальную поддержку. Дорну удалось создать своеобразный неформальный фонд помощи, куда входили известные натуралисты -Г.А.Ф.Гельмгольц, Э.Г.Дюбуа-Реймон, Р.Лейкар т, Э.Геккель, К.Форт, К.Зибольдт и Ч.Дарвин; в переписке с последним Дорн находился многие годы, и его авторитет способствовал популярности детища Дорна. Ряд Европейских стран, в частности Россия и Германия, также оказали материальную помощь при строительстве станции. На станции был создан большой аквариум для публичных посещений, организовано изготовление на продажу демонстративных препаратов морских животных, их консервирование. Такие п репараты выписывались в разные страны в больших количествах. Все это поддерживало финансовое положение станции.
Но главной статьей доходов, обеспечившей прочное финансовое положение и одновременно способствовавшей получению ею статуса независимого от всяких государственных структур учреждения, стала система организации научных исследований.
Дорн разработал так называемую систему столов, или рабочих мест, сдававшихся за плату на определенный срок крупным научным центрам разных стран. Уже в начале ХХ века 38 университетов Европы и Америки арендовали рабочие столы на ст анции. Благодаря ходатайству К.Бэра, российское министерство народного просвещения стало одним из первых арендаторов. Уже в 1874 году за "русским" столом в Неаполе работал В.В.Заленский, талантливый эмбриолог, ученик И.И.Мечникова и А.О.Ковалевского.
Первоначально станция имела лишь зоологический отдел, затем был создан ботанический, а в 80-х годах -бактериологический. В начале ХIХ века на станции были организованы отделы биохимии, иммунологии, физиологии и физической химии, ч то способствовало росту ее научного авторитета.
Библиотека станции стала уникальным хранилищем биологической литературы, куда видные биологи присылали копии своих статей и экземпляры вышедших книг. В конце 80-х годов два небольших паровых судна использовали как научно-исследова тельские лаборатории, а в 1905-1906 гг. на прекрасном острове близ Неаполя-Искии - была построена великолепно оборудованная вилла-лаборатория. Дорн стремился всеми средствами осуществить свою программу по систематическому изучению фауны и флоры Средиземн ого моря и соседних водных бассейнов. По его просьбе выделили наиболее достойных и образованных офицеров для обучения их коллекционированию и приготовлению препаратов. Морские офицеры привозили богатейшие коллекции, которые передавались затем в зоологиче ские музеи многих стран мира.
Уже в начале ХХ века Зоологическая станция в Неаполе стала солидным международным научно-исследовательск& egra ve;м центром со своими периодическими изданиями, где публиковались не только исследования, выполненные на станции, но и наиболее интересные зоологические работы со всего мира.
На станции русские зоологи были пионерами и новаторами в области эволюционной и сравнительной эмбриологии. Безоговорочно приняв теорию Дарвина, они уже в середине 60-х годов сумели создать основы эволюционной сравнительной эмбриол огии, которая до классических работ Ковалевского и Мечникова не существовала как научное направление. Работы Ковалевского 60-х годов обогатили эмбриологию представлениями о строении зародышевых листков. Открытия Ковалевского, относящиеся к развитию ланце тника и асцидий, доказывавшие общность происхождения беспозвоночных и позвоночных животных, вначале вызывали недоверчивое отношение. Но он продолжал работать.
В конце 60-х годов к нему присоединился Мечников, работавший на иглокожих и низших беспозвоночных - губках и кишечнополостных. Уже к 80-м годам ХIХ века основы сравнительной эмбриологии были окончательно сформулированы. Все наибол ее существенное было сделано Ковалевским, Мечниковым и их учениками, работавшими в основных научно- исследовательских центрах России при ведущих университетах: Петербургском, Московском, Новороссийском, Казанском.
Антон Дорн интересовался также эволюционной теорией. В 1875 году вышло в свет его сочинение, в котором он сформулировал так называемый принцип смены функций, сохранивший свое значение до настоящего времени. Дорн четко поставил воп рос об эволюционном значении соотношения строения органов с их функцией. Ни Дарвин, ни Ковалевский не посвятили этой проблеме специальных сочинений, поэтому эта работа Дорна была поистине новаторской и встретила живой отклик.
Дорн всегда признавал приоритет русской эмбриологической школы в решении эволюционно- эмбриологических проблем. Долгие годы "русская колония" на Неаполитанской станции пользовалась непререкаемым авторитетом. Но в 1917 году советск ое правительство отказалось оплачивать аренду столов, связи были фактически прерваны.
Лишь в 1925-1926 гг. после многочисленных хлопот удалось организовать поездку в Неаполь на шесть месяцев В.Т.Шевякова, выдающегося зоолога. Его поездка была связана с подготовкой к изданию 37-го тома "Фауна и флора побережья Неапо ля", посвященного радиоляриям (одноклеточным животным)-изучению которых более 10 лет жизни отдал Шевяков, почему его и сделали редактором-составителем этого тома. В 1929 г. на станции удалось поработать нескольким зоологам -В.Г.Хлопину, В.Н.Беклемишеву, Л.А.Зенкевичу, Н.А.Иванцову. После 1929 года в Неаполе русские больше не работали. Богданов А.П. писал Дорну: "Сегодня у нас модное слово - экономия и еще раз экономия, и не на предметах шика и шампанском, а на "бедном детище" - науке. Наука не пользуетс я успехом в нашем общстве, а правительство мирится с этим положением..."
Первая брешь в научной изоляции российских биологов от Неаполитанской станции была пробита в 1959 году, когда группа сотрудников от Севастопольской биологической станции посетила Неаполь.
Несмотря на все перемены и в мире, и на самой станции, незыблемыми оказались каноны международного научного содружества во имя бескорыстного служения истине, утвержденные Антоном Дорном.

Вопрос.

Какие исследования необходимо проводить на экологических станциях? Почему?

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ДОКУЧАЕВ

Василий Васильевич Докучаев родился 1 марта 1846 года в селе Милюково Сычевского уезда Смоленской губернии. Детство свое он провел среди детей крестьян, принадлежавших помещику. Обученный отцом грамоте, прочитав самостоятельно все церковные книги, он поступил в Вяземское духовное училище.
Из Вязьмы Василия Докучаева, учившегося успешно, перевели в Смоленск, где он окончив в 1861 году духовное училище, становится слушателем духовной семинарии. Требования здесь были новые, а обучали по старинке - царила зубрежка. Пре подавали не только различные церковные премудрости, но и обучали языкам, целому ряду наук. Казалось бы, профессиональная карьера священнослужителя была предрешена. Однако затем жизненные планы В.Докучаева резко меняются: вместо духовной семинарии он пост упает в Петербургский университет. На последнем курсе в выборе темы дипломной работы ему помог профессор П.А.Пузыревский, читавший лекции по геологии. А сам путь в геологию начался у Василия Докучаева от берегов ничем не примечательной речки Качни у него на родине. Вооружившись лопатой, карандашом и блокнотом, он с восходом солнца отправлялся к реке. Писать приходилось мало, значительно больше - раскапывать обрывы. И земля охотно раскрывала перед ним свои тайны. Первое научное сообщение В.В.Докучаева, п освященное наносным отложениям речки Качни, состоялось 15 декабря 1871 г. и было опубликовано в трудах Петербургского общества естествоиспытателей.
Осенью 1872 года он занимает предложенную ему должность консерватора (хранителя) при Геологическом кабинете Петербургского университета. Одновременно он продолжает изучать природу своей родной Смоленской губернии. Однако узкая нау чная специализация не привлекает Докучаева. В 1875 году появилась первая крупная работа В.В.Докучаева: "По вопросу об осушении болот вообще и в частности об осушении Полесья", в которой он обосновал важную роль болот в природе (подпитывают ручьи и реки, подобно лесам, регулируют поверхностный сток и т.д.). С необычайной прозорливостью Докучаев отметил: "... прежде чем затрачивать миллионы на осушение болот, необходимо положительно доказать, что реки, берущие свое начало в торфянистых болотах, могут обой тись без них. Иначе нам придется еще больше затратить и труда, и средств, чтобы обводнить осушенную местность". Основной довод его работы: прежде чем вмешаться в жизнь природы, необходимо всесторонне и профессионально исследовать ее, обращая пристальное внимание на историю современных форм рельефа, ландшафтов в целом.
Для Докучаева гипотезы и теории, даже мнения известных специалистов не имели существенного значения. Он сам искал достоверные факты, обобщал их и на этой основе вырабатывал собственное мнение, в своих работах выступал против откло нений от научного метода, против гипотез, которые принимаются без должных сомнений и оговорок. Докучаев считал: необходимо ориентироваться на сбор фактов, причем самых разных, относящихся к природе, окружающей ученого. Потому что факт, а не гипотеза лежи т в основе науки. В 1879 году освободилось место заведующего кафедрой минералогии Петербургского университета, и Докучаеву предложили эту должность. Он стал доцентом (а с 1883 г. -профессором). Появилась возможность вырваться из тисков бедности, иметь со бственную научную базу (лабораторию) и учеников.
В своих лекциях Докучаев специальный раздел посвятил образованию и превращениям минералов. Он понимал, что минералы существуют не сами по себе, они включены в сложнейшую и не во всем еще разгаданную жизнь земной коры, на которую воздействуют воздух, вода, живые организмы, тепло и холод, солнечные лучи. Не ограничиваясь только писанием минералов, Докучаев уделяет внимание формам залегания и распространения минеральных тел, скоплений минералов в земной коре. Он описывает экологию минералов, их взаимосвязи и "места обитания" в природе, связывает минералогию с учением о полезных ископаемых.
Обычно ученый, набирая силу и знания, постепенно расширяет область своих исследований. С Докучаевым было иначе. В первое десятилетие занятий наукой ему удалось выступать как геологу, минералогу, кристаллографу, болотоведу, даже ар хеологу. Но затем он все больше и больше увлекается изучением почв.
Еще до работ В.В.Докучаева было накоплено множество самых разнообразных сведений о строении, химическом составе, физических свойствах почвы, но преимущественно с точки зрения земледелия. Выяснилась огромная роль живых организмов в почвенном плодородии. Вот только собранные сведения еще не были обобщены, приведены в единую систему, сведены в убедительное учение, пронизанное сквозной идеей. Еще не выработались представления о жизни почв, их происхождении и развитии. Сделать это пре дстояло Докучаеву.
Первая научная работа, посвященная почвам, относится к 1874 году: "О подзоле Смоленской губернии". В дальнейшем Докучаев разработал программу изучения чернозема. И здесь проявился очевидный дар ученого выявлять проблемы, ставить п лодотворные научные вопросы. В "Итогах о русском черноземе" он проанализировал фактический материал о распространении чернозема и показал достоинства и недостатки имевшихся в то время почвенных карт и классификаций. Докучаев отметил совершенно неудовлетв орительные знания геологии чернозема. А ведь только геология, по его мнению, может предоставить сведения о происхождении почвы и ее связях с окружающей природной средой.
Идеи Докучаева были поддержаны государством, и для проведения исследований были выделены немалые средства. Полевыми работами Докучаев охватил огромные территории междуречья Волги и Дона, Заволжья, Предуралья. За два полевых сезона он сумел обследовать не только всю черноземную зону России, пересекая ее несколько раз в разных направлениях, но и прилегающие территории. Помимо описаний, он отобрал почти полтысячи образцов почв, преимущественно черноземных. По результатам работы была издана почвенная карта и составлена объяснительная записка. Работая над ней, Докучаев издал в 1879 году крупное теоретическое сочинение "Картография русских почв". В нем он дал наиболее точное (для того времени) определение почв: "Это суть поверхностно лежащие минерально-органические образования, которые всегда более или менее окрашены гумусом; эти тела имеют свое собственное происхождение; они всегда и всюду являются результатом совокупной деятельности материнской горной породы, живых и отживших орган измов ( как растений, так и животных), климата, возраста страны и рельефа местности; почва, как и всякий другой организм, всегда имеет известное строение, нормальную толщину и нормальное положение...". Для Докучаева главными были не какие-либо конкретные методы исследований, а само природное тело в его взаимодействии с окружающей средой. Ученый приходит к убеждению, что для почвообразования решающее значение имеют климатические условия.
В 1880 году он выступает с докладом: "Какие общие меры могли бы способствовать поднятию крайне низкого уровня почвоведения в России". Не соглашаясь с теми, кто ссылался на неурожаи, вызванные плохой климатической обстановкой, он д оказывает, что главная причина - это люди, их неудовлетворительное знание природы. По его мнению, даже засухи не будут так страшны, если разумно организовать задержание снега, талых и дождевых вод. То есть, впервые высказывается мысль о рациональном улуч шении природы. В 1883 году за свой труд "Русский чернозем" Докучаев получает звание доктора минералогии и геологии, и должность профессора. У него появляются ученики, складывается докучаевская школа почвоведения. Можно сказать так: Василий Васильевич соз дал свою научную семью, своеобразное товарищество по научным исследованиям, в котором он был наставником, руководителем, учителем. Результаты работы оказались очень внушительными. В 1886 г. были опубликованы четырнадцатитомные "Материалы к оценке земель Нижегородской губернии", а также геологическая и почвенная карты. Впервые указывается, что на истощение почв влияет не только научно-технический уровень земледелия, но и отношение человека к земле. И истощенные почвы как бы мстят человеку за свою беду, д авая низкие урожаи. От этого еще больше скудеет земля. Создается замкнутый круг. Какой же выход? Докучаев утверждает, что выход может подсказать только наука. Но тут же предупреждает, что теория без практики суха и мертва, однако и практика без теории не управляема, ненадежна, стихийна. Практические мероприятия, опыт взаимодействия с природой Докучаев признавал основанием и конечной целью любых научных исследований. А эти исследования должны направлять практику, содействовать гармонии человека и окружающ ей среды. Здесь Докучаев выступил наперекор мнению большинства.
Не из склонности к противоречиям - из уважения к научному методу, из стремления к правде и желания помочь людям если не сейчас, то в будущем. Он защищает прежде всего природу России от неразумной эксплуатации, когда более всего страдае т почва -это необычайное природное тело. Надо научиться путешествовать в далекое прошлое, чтобы уловить вековечные изменения окружающей природы и постичь их закономерности. Катастрофическая засуха, по мнению Докучаева, не случайность, а тяжкая болезнь, д ля лечения которой надо прежде выяснить ее причины, поставить верный диагноз, а уж затем назначить меры лечения.
В.В.Докучаев занимался не только научными исследованиями, но и выступал как пропагандист и просветитель. В 1892 году с этой целью он издает сборник материалов "Наши степи прежде и теперь". Самое замечательное в этой книге то, что она по своей цели и задачам не соответствует заглавию. Она ориентирована в будущее. История степей, и даже их настоящее интересуют Докучаева только в связи с их дальнейшей судьбой: чем лучше мы знаем прошлое, тем яснее понимаем настоящее и определеннее м ожем судить о будущем. Совместное творчество человека и природы - залог благосостояния народа. Еще одним важным практическим делом стало для Докучаева создание русской почвоведческой школы и подготовка специалистов. Позаботился он и о создании специальны х исследовательских институтов и научных кадров. Предложил устроить почвенный, метеорологический и биологический институты или комитеты, опытные станции, на которых проводилось бы испытание научных рекомендаций, причем не только по вопросам общего землед елия и зоотехники, но и по отдельным отраслям: плодоводству, льноводству, пчеловодству, рыболовству.
К этому времени у Докучаева окончательно складываются научные идеи о зонах природы (биосферы). По его мнению, изменение климатических и растительных зон Земли происходит не только от экватора планеты к полюсам, т.е. по горизонтали , но и по вертикали, включая и почву. По твердому убеждению Докучаева, хозяйственная деятельность человека должна не подавлять и переиначивать окружающую природную среду, а находиться с ней в гармоническом единстве. Значит, необходимо учитывать, в частно сти, зоны природы (ландшафты): "... Следует строго приурочить и наши севообороты, и наше скотоводство, и наши культурные растения, и наше садоводство, плодоводство и лесоводство к зональным, русским, физическим сельскохозяйственным условиям..."
Свою работу В.В.Докучаев понимал не как службу, а как служение - родине, народу, науке. Поэтому всегда взваливал на себя непосильный груз работ. Вопреки советам врачей, едва лишь справившись с очередной болезнью, вновь начинал раб отать в полную силу. Жизнь для него была самоотдачей. С конца 1900 года Докучаев безнадежно болен: работать не мог, постепенно и мучительно терял рассудок. Скончался В.В.Докучаев 23 октября 1903 года.

ИГНАЦ ЗЕММЕЛЬВЕЙС

П р о б л е м а. Примерно до середины XIX века в акушерских клиниках Европы свирепствовала родильная лихорадка. В отдельные годы она уносила до 30 и более процентов жизней матерей, рожавших в этих клиниках. Женщины предпочитали ро жать в поездах и на улицах, лишь бы не попасть в больницу, а, ложась туда, прощались с родными так, будто шли на плаху. Считалось, что эта болезнь носит эпидемический характер, существовало около 30 теорий ее происхождения. Ее связывали и с изменениями с остояния атмосферы, и с почвенными изменениями, и с местом расположения клиник, а лечить пытались всем, вплоть до применения слабительного. Вскрытия всегда показывали одну и ту же картину: смерть произошла от заражения крови.
За 60 лет в одной только Пруссии от родильной лихорадки умерло 363 624 роженицы, то есть больше, чем за то же время от оспы и холеры, вместе взятых... Смертность в 10 процентов считалась вполне нормальной, иначе говоря, из 100 рож ениц -10 умирало от родильной лихорадки.

ЦЕЛЬ. Выбранная Земмельвейсом цель была для него не случайной. В 1847 году после окончания медицинского факультета Венского университета Земмельвейс получил звание магистра акушерства гинекологии. В том же году он поступил в аспир антуру в клинику Клейна в Вене. Родильная лихорадка по смертности из всех болезней тогда была на первом месте, клиника же Клейна была на первом месте по родильной лихорадке из всех клиник Европы. Проблема этой болезни стояла тогда также остро, как сегодн я проблема раковых и сердечно-сосудистых заболеваний, и Земмельвейс попал в ее эпицентр. Эта была цель, в то время уже не новая, бесспорно высокая, достойная, общественно полезная, как впрочем и все медицинские цели, направленные на оздоровление человека .

ПРОГРАММА. У Земмельвейса было две программы. Первая появилась при решении задачи, вторая была направлена на внедрение.
Идея первой программы состояла в постоянном исключении какого-либо фактора воздействия на пациенток с тем, чтобы определить истинную причину болезни. Причем Земмельвейс использовал не только свои опытные данные, но и привлекал ста тистику. Затем по этой программе надо было опробовать предлагаемую методику. Сначала на животных, потом на людях -обычная тактика исследований в медицине.
Тактика внедренческой программы первоначально заключалась в поисках наиболее "спокойных путей" внедрения. Земмельвейс предвидел резонанс, который должно было вызвать его открытие: ведь главной причиной болезни он назвал самих врач ей. Нетрудно было догадаться, как они к этому отнесутся. Поэтому он вначале хотел внедрить свой метод через частные письма в ведущие, а затем и в остальные клиники Европы. Лишь после завоевания признания его идеи должны были стать доступными широкой публ ике. Когда же частные письма и даже книга были игнорированы, Земмельвейс начал выступать с открытыми обвинительными письмами, в которых грозился обратиться к общественности. Единственная просьба, мольба, требование в этих открытых письмах - попробовать п рименить его методику, приносившую избавление от смерти. Земмельвейс не претендовал на награды, он хотел только одного -сохранить жизнь пациенткам.

РАБОТОСПОСОБНОСТЬ. Неизвестно, сколько часов в день работал Земмельвейс. Но, судя по описанию его состояния, когда исследуемая болезнь превратилась в наваждение, когда любое, даже совершенно случайное явление он относил к проблеме и рассматривал только в связи с ней (так, он изменил маршрут, по которому приходили в палату священники, и запретил им звонить), Земмельвейс работал все свое время.

МЕТОДИКА РЕШЕНИЯ ЗАДАЧ. Состояние, которое овладело Земмельвейсом, не позволяло уже рассуждать над проблемой, и он начал суетиться. Узнав, например, что в соседней клинике женщины рожают на боку, он стал применять этот метод у себ я. Не помогло, смертность не уменьшилась.
Методика решения задач у Земмельвейса - типичнейший бессистемный перебор вариантов, и поэтому результаты решения проблемы - не заслуга особого таланта исследователя, а результат счастливого стечения обстоятельств.
1. Борьба с болезнью стала непосредственной служебной обязанностью Земмельвейса. Ему не приходилось выкраивать свободное время после работы, не приходилось скрывать от окружающих свои исследования: во всей Европе врачи искали спос об борьбы с этой болезнью.
2. Земмельвейс был молодым специалистом (к моменту свего открытия он успел проработать врачом около полугода) и не пристал еще к спасительному берегу ни одной из имевшихся тогда теорий. Поэтому ему было незачем подгонять факты под какую-то заранее выбранную концепцию. Опытному специалисту сделать революционное открытие гораздо сложнее, чем молодому, неопытному. В этом нет никакого парадокса: крупное открытие требует отказа от старых теорий. Это очень трудно для профессионала: дав ит психологическая инерция опыта. И человек проходит мимо открытия, отгородившись непроницаемым "так не бывает". Гениальность как раз и состоит в смелости отбросить груз привычных представлений и взглянуть на происходящее как бы впервые. Молодому специал исту не требуется смелости гения: он действительно многого не знает.
3. Условия для решающего эксперимента к моменту прихода Земмельвейса уже были созданы: клиника была разделена на две части, в одной практиковались студенты, в другой - акушерки. На занятиях студенты препарировали трупы, а акушерки занимались на муляжах. В клинике, где проходили практику студенты (там работал Земмельвейс), смертность стабильно была больше смертности в клинике, где работали акушерки. И Земмельвейсу осталось лишь заметить и проанализировать этот факт.
4. В конце 1846 года, когда Земмельвейс уже работал, после новой волны смертности клинику посетила очередная официальная комиссия. Не зная истинных причин заболевания, комиссия все же приняла решение. С точки зрения имевшихся тогд а представлений о болезни это решение было абсурдным. Но именно оно стало счастливым для Земмельвейса: комиссия постановила уменьшить вдвое количество практикующихся в клинике студентов-иностранцев, которых подозревали в том, что они грубо проводили обсл едование, не считаясь со стыдливостью женщин. После этого смертность за три месяца снизилась в семь (!) раз.
5. Земмельвейс работал не только на материалах вскрытия умерших от лихорадки, но и широко использовал данные статистики. По статистике же с введением патологической анатомии, как обязательной дисциплины, смертность от родильной ли хорадки возросла в клиниках в 5 раз, и эти данные были у Земмельвейса.
6. Врач, которого заменил Земмельвейс в клинике Клейна, решил на три месяца вернуться, и Земмельвейс оказался временно безработным. У него появилась возможность уехать в отпуск, развеяться, то есть фактически - подумать. Не суетит ься, не спешить, не предпринимать "что-то", а спокойно проанализировать факты. При работе в клинике такой возможности быть не могло: в палатах лежали пациентки, надо было срочно решать, как лечить заболевших, как предотвратить распространение болезни. Ср очно! Раздумывать, медлить было некогда. Каждая минута промедления грозила новыми смертями невинных жертв медицины.
7. Когда Земмельвейс вернулся из отпуска, почти через две недели умер его друг - профессор судебной медицины Якуб Колетшка. Смерть Колетшки Земмельвейс перенес исключительно тяжело: на него подействовала не столько сама смерть дру га, сколько тот факт, что Колетшка умер от ранки, порезавшись при вскрытии трупа, причем, что очень важно - трупа женщины, умершей от родильной лихорадки. Вот слова самого Земмельвейса: "В моей голове, еще переполненной впечатлениями о Венеции, все перем ешалось. Мысли о болезни и смерти Колетшки стали преследовать меня и днем, и ночью. Из этого сумбура мыслей начала постепенно выкристаллизовываться уверенность в том, что и смерть Колетшки, и смерть многих сотен женщин, сведенных в могилу родильной лихор адкой, имеет одну и ту же причину... Заболевание и смерть Колетшки были вызваны трупными веществами, занесенными в кровеносные сосуды... И здесь передо мной неизбежно возник вопрос: а разве не может быть, что женщины, погибшие от этой болезни, заболевали именно при попадании трупных веществ в сосуды? Ответ напрашивался сам собой: разумеется, да, ибо профессора, ассистенты и студенты немало времени проводили в морге за вскрытием трупов, и трупный запах, очень долго сохраняющийся на руках, свидетельствует о том, что обычное мытье рук с водой и мылом еще не удаляет всех трупных частиц... Чтобы обезвредить руки полностью, я начал использовать для мытья хлорную воду".
Выбор у Земмельвейса был небогат: в то время использовали всего два дезинфицирующих раствора - один на основе карболки, второй - на основе хлорной извести. Характерно, что много лет спустя Листер в своем открытии общей антисептики применил карболку.
Две сотни лет лучшие умы медицинского мира Европы изыскивали способ борьбы с этой страшной болезнью. Вот она, кровавая дань идолу творчества - методу перебора вариантов. Две сотни лет перебирали! А в это время гибли люди.
Метод проб и ошибок катастрофичен не только при решении задач, он столь же катастрофически ужасен и при развитии найденных решений: от методики борьбы с родильной лихорадкой до идеи общей антисептики оставался один шаг, но шаг это т был сделан Листером через 18 (!) лет после открытия Земмельвейса. Вот дополнительная расплата за плохую методику решения творческих задач - сотни и тысячи жизней людей, которые могли быть спасены за эти долгие 18 лет.
Однако необходимо отметить и творческую смелость Земмельвейса. Так, всегда считалось, что чем больше врач анатомирует, тем он более опытен, и тем успешнее его операции на живых людях. По Земмельвейсу же, врачу вообще запрещалось з а день-два до обследования пациенток посещать морг. Кроме того, Земмельвейс не побоялся включить в число "подозрительных объектов" руки самого врача, на что также надо было решиться. И, наконец, не стоит забывать, что открытие Земмельвейса появилось до и сследований Пастера, который выявил и определил бактерии как источник многих болезней. Громадная заслуга Земмельвейса в том, что он не испугался и не отступил, а наоборот, ринулся бороться за признание и внедрение найденной цели.

УМЕНИЕ ЗАЩИЩАТЬ УБЕЖДЕНИЯ. Своей работой Земмельвейс подготовил научное и общественное мнение к открытиям Пастера и Листера. Через пять лет после открытия общей антисептики Листер был уже в зените славы. То, на что Земмельвейсу не хватило жизни, Листеру удалось за пять лет.
Открытие Земмельвейса по сути было приговором акушерам всего мира, отвергавшим его и продолжавшим работать старыми методами. Оно превращало этих врачей в убийц, своими руками - в буквальном смысле - заносящими инфекцию. Это основн ая причина, по которой оно было вначале резко и безоговорочно отвергнуто. Директор клиники, доктор Клейн, запретил Земмельвейсу публиковать статистику уменьшения смертности при внедрении стерилизации рук. Клейн сказал, что посчитает такую публикацию за д онос. Фактически лишь за открытие Земмельвейса изгнали с работы (не продлили формальный договор), несмотря на то, что смертность в клинике резко упала. Ему пришлось уехать из Вены в Будапешт, где он не сразу и с трудом устроился работать.
Естественность такого положения легко понять, если представить, какое впечатление открытие Земмельвейса произвело на врачей. Когда один из них, Густав Михаэлис, известный врач из Киля, информированный о методике, в 1848 году ввел у себя в клинике обязательную стерилизацию рук хлорной водой и убедился, что смертность действительно упала, то, не выдержав потрясения, он кончил жизнь самоубийством. Кроме того, Земмельвейс в глазах мировой профессуры был излишне молод и малоопытен, чт обы учить и, более того, чего-то еще требовать. Наконец, его открытие резко противоречило большинству тогдашних теорий.
Поначалу Земмельвейс пытался информировать врачей наиболее деликатным путем - с помощью частных писем. Он писал ученым с мировым именем - Вирхову, Симпсону. По сравнению с ними, Земмельвейс был провинциальным врачом, не обладавшим даже опытом работы. Его письма не произвели практически никакого действия на мировую общественность врачей и все оставалось по-прежнему: врачи не дезинфицировали руки, пациентки умирали, и это считалось нормой.
Только после этого он начал писать открытые письма наиболее видным своим противникам. В одном из них были такие слова: "... если мы можем как-то смириться с опустошениями, произведенными родильной лихорадкой до 1847 года, ибо нико го нельзя винить в несознательно совершенных преступлениях, то совсем иначе обстоит дело со смертностью от нее после 1847 года. В 1864 году исполняется 200 лет с тех пор, как родильная лихорадка начала свирепствовать в акушерских клиниках - этому пора, н аконец, положить предел. Кто виноват в том, что через пятнадцать лет после появления теории предупреждения родильной лихорадки рожающие женщины продолжают умирать? Никто иной, как профессора акушерства..."
Профессоров акушерства, к которым обращался Земмельвейс, шокировал его тон. Земмельвейса объявили человеком "с невозможным характером". Он взывал к совести ученых, но в ответ они "выстреливали" научные теории, окованные броней неж елания понимать ничего, что бы противоречило их концепциям. Была и фальсификация, и подтасовка фактов. Некоторые профессора, вводя у себя в клиниках "стерильность по Земмельвейсу", не признавали этого официально, а относили в своих отчетах уменьшение сме ртности за счет собственных теорий, например, улучшения проветривания палат... Были врачи, которые подделывали статистические данные. А когда теория Земмельвейса начала получать признание, естественно, нашлись ученые, оспаривавшие приоритет открытия.
Земмельвейс яростно боролся всю жизнь, прекрасно понимая, что каждый день промедления внедрения его теории приносит бессмысленные жертвы, которых могло бы не быть. Он готов был тратить время и деньги, лишь бы научный мир прислушал ся к нему. Немецким врачам, например, он предложил организовать за свой счет семинар, на котором он смог бы обучить их своей методике. Он просил врачей выбрать удобное для них время и место для такого семинара, но врачи отказались! Да что там деньги, он готов был пожертвовать своей жизнью, он хотел донести истину, хотел, чтобы ему поверили. Но его открытие полностью признало лишь следующее поколение врачей, на котором не было крови тысяч женщин, так и не ставших матерями. Непризнание Земмельвейса опытны ми врачами было самооправданием, методика дезинфекции рук принципиально не могла быть принята ими. Характерно, например, что дольше всех сопротивлялась пражская школа врачей, у которых смертность была наибольшей в Европе. Открытие Земмельвейса там было п ризнано лишь через... тридцать семь (!) лет после того, как оно было сделано.
Земмельвейс лишился рассудка. В середине 1865 года он был помещен в психиатрическую больницу в Вене, а 13 августа 1865 года в возрасте сорока семи лет умер там. Причиной его смерти по злой иронии судьбы стала ранка на пальце прав ой руки, полученная им при последней гинекологической операции.

ЗАДАНИЯ

1. Предложите другие способы решения проблемы родильной лихорадки.
2. Составьте краткий очерк биографии одного из ученых-биологов или врача по плану очерка биографии Земмельвейса.

ИСТОРИЯ ОТКРЫТИЯ И ПРОБЛЕМЫ ПРИМЕНЕНИЯ ИНСУЛИНА

Инсулин - гормон поджелудочной железы, имеющий белковую природу; недостаточное образование его в организме служит причиной сахарного диабета.
Чтобы иметь возможность написать эту короткую фразу, потребовались десятилетия труда многих исследователей. Инсулин занимает особое место в истории химии, биологии, медицины. Это первый гормон, для которого была установлена белков ая природа. Это первый белок, первичная структура которого была расшифрована. Наконец, это первый белок, который удалось получить синтетическим путем.
Диабет (правда, без определения "сахарный") был известен еще древнегреческим врачам; они отмечали у больных слабость, легкую утомляемость, жажду, обильное выделение мочи. По последнему признаку болезнь получила свое название - диа бет по-гречески означает что-то вроде "протекающий".
В середине XVII века один из основателей Лондонского королевского общества, известный врач Томас Виллис, обнаружил, что у большинства больных диабетом моча на вкус сладкая (обратите внимание, какими методами диагностики пользовали сь 300 лет назад). Впрочем, и теперь некоторые органолептические свойства органов и выделений больного учитываются при постановке диагноза: цвет кожи, слизистых оболочек и мочи, тоны сердца и шумы дыхания - все это важно для распознавания болезни).
Через 100 лет врач Добсон установил, что в моче у диабетиков есть сахар, как выяснилось позже - глюкоза. Правда, не у всех диабетиков, и тогда стали различать сахарное мочеизнурение от несахарного (не связанного с инсулином).
Довольно скоро было установлено, что глюкоза выделяется с мочой из- за того, что резко увеличивается ее содержание, выше некоторой пороговой концентрации в крови.
В конце XVIII и в начале XIX века стали появляться работы, которые свидетельствовали о том, что сахарный диабет как-то связан с нарушением работы поджелудочной железы. Однако прямое экспериментальное доказательство было получено л ишь в 1889 году. Рассказывают, что дело не обошлось без случайности.
Немецкие ученые И.Меринг и О.Минковски не занимались изучением диабета. Они просто исследовали роль поджелудочной железы в пищеварении, а для этих целей удаляли у животных поджелудочную железу и следили, к чему это приведет. Живот ные погибали, причем на удивление быстро; но главное оказалось в другом. Старый лабораторный служитель заметил, что собака, неподвижно лежавшая после операции, была буквально облеплена мухами. Он сообщил об этом исследователям, и те, к счастью, не отмахн улись от случайного наблюдения. Очень скоро они установили, что мух привлекает сахар, в большом количестве содержавшийся в моче оперированной собаки.
Последующие эксперименты показали, что при удалении поджелудочной железы развиваются и другие признаки сахарного диабета.
Русский патолог Л.В.Соболев в начале нашего века перевязывал животным выводной проток поджелудочной железы -и диабет не развивался. Не проявлялся он и при полной атрофии железистых клеток. А если так, то оставалось только предполо жить, что у поджелудочной железы есть не только внешняя, но и внутренняя секреция. Иными словами, эта железа выделяет в кровь особое вещество, гормон, который предотвращает диабет.
Еще раньше П.Лангерганс обнаружил в поджелудочной железе особые группы клеток с неясной функцией; их назвали по имени открывателя островками Лангерганса. Именно там, по всей видимости, и синтезировался искомый гормон, которого, вп рочем, никто не видел в глаза. В 1916 году было предложено назвать этот еще не выделенный гормон, инсулином, от латинского insula - островок.
Между тем, многочисленные попытки выделить гормон из поджелудочной железы никак не приводили к успеху. Это вполне резонно объясняли тем, что гормон - белок и, когда его пытаются изолировать, собственные же ферменты поджелудочной ж елезы его и разрушают.
Стремление как можно скорее получить гормон поджелудочной железы в очищенном виде диктовалось не только научным интересом. Диабет в ту пору был практически неизлечимой болезнью; диагноз "сахарный диабет" означал, как правило, смер тный приговор больному. Эффективных лекарств не было.
Инсулин открыл Фредерик Бантинг, 29-летний канадец, ассистент университета Западного Онтарио. В 1920 году он узнал из одной работы, что при закупорке протока поджелудочной железы перерождаются клетки, которые продуцируют пищеварит ельные ферменты, а островки Лангерганса сохраняются; диабет при этом не развивается. Примерно то же Л.В.Соболев установил на два десятилетия раньше, однако не сделал следующего шага, который вел к успеху. Этот шаг сделал Бантинг.
Канадец решил выделять гормон не из нормальной, а из перерожденной поджелудочной железы. Ведь там инсулину не угрожало ферментативное разрушение! На кафедре физиологии Торонтского университета, которой руководил Дж.Маклеод, в авгу сте 1921 г. Бантинг с помощником - студентом пятого курса, получили первый препарат гормона и сразу же убедились в его могучем лечебном действии: он помогал подопытной собаке при тяжелейшей форме экспериментального диабета. Вскоре гормон научились получа ть из поджелудочной железы эмбрионов телят, а затем и обычных коров. Довольно быстро инсулин стали изготовлять как лекарственный препарат на многих фармацевтических фабриках мира. В 1953 г. Ф.Сэнглер открыл строение инсулина. Учеными установлено, чт о инсулин влияет на обмен множества веществ. В наблюдениях на людях и в опытах на животных, на клеточных культурах и экстрактах из тканей показано, что инсулин усиливает синтез жиров и снижает скорость их распада, усиливает синтез белка, ускоряет синтез гликогена из глюкозы, но замедляет образование гликогена из аминокислот, замедляет распад гликогена - и так далее. Было подсчитано, что инсулин влияет по меньшей мере на 22 реакции обмена веществ, причем эти воздействия не зависят одно от другого.
В последнее время большинство специалистов склоняется к тому, что, подобно другим гормонам, инсулин действует на поверхность клеток, на их плазматическую, внешнюю мембрану. При этом возникают какие-то химические сигналы, то есть м еняется концентрация веществ, которые влияют на те или иные процессы обмена. Главные мишени, на которые нацелен инсулин,- это клетки мышц, печени и жировой ткани. Предполагают, что непосредственный объект атаки - это некий белок, расположенный на поверхн ости клеток- мишеней; его называют рецептором инсулина. Как именно инсулин связывается со своим рецептором, это пока загадка. (Предложите гипотезы для объяснения механизма этого процесса).
Попав на поверхность клеток-мишеней и соединившись с белком- рецептором, инсулин стимулирует два независимых процесса. Первый -глюкоза легче и быстрее поступает из крови в клетки. Это объясняется тем, что под действием инсулина ув еличивается проницаемость клеточных мембран для глюкозы. Второй процесс - утилизация глюкозы клетками (в частности, ее превращение в гликоген). Происходит это потому, что повышается активность фермента, который катализирует превращение глюкозы в глюкозо- 6-фосфат и вовлекает ее в реакции обмена веществ.
При недостатке инсулина, то есть при сахарном диабете, все наоборот: глюкоза медленнее переходит из крови в клетки печени, скелетных мышц и жировой ткани и в то же время клетки все хуже ее используют. Иными словами, клетки начинаю т голодать.
Такое положение возникает только в клетках-мишенях, которые непосредственно атакуются инсулином, но их суммарный объем велик.

ПРОБЛЕМЫ. Доза инсулина должна строго соответствовать уровню сахара в плазме крови, однако анализы делают время от времени, а препарат приходится вводить ежедневно. Если его передозировать, то может возникнуть тяжелое осложнение - гипогликемия, то есть резкое падение концентрации сахара. Напротив, лечение слишком малыми дозами не приносит облегчения.
Выбор дозы затрудняется и тем, что количество сахара в крови зависит от очень многих факторов. Обилие углеводов в пище, кофе, многие лекарства повышают содержание сахара. А физическое напряжение, некоторые пищевые продукты (землян ика), лекарственные травы и опять же медикаменты уменьшают содержание сахара...
Радикальное решение проблемы дозирования -искусственная поджелудочная железа, которая состоит из вживленного под кожу датчика, следящего за концентрацией сахара, микрокомпьютера, дозатора и насоса, вводящего инсулин в брюшную поло сть. Такие аппараты уже существуют, они весят пока около 400 г; в будущем, когда они станут миниатюрными, их можно будет вшивать под кожу.
Перспективно и создание биоискусственной железы. Она будет представлять собой культуру - клеток поджелудочной железы больного и донора (а возможно, животного). Такую культуру придется заключить в капсулу, проницаемую для сахара и инсулина, но непроницаемую для клеток и белков, вызывающих иммунную реакцию.
Искусственные железы решают еще одну проблему. Когда вводят кристаллический инсулин, то из-за быстрого всасывания возникает пиковая концентрация, а значит, угроза гипогликемии. К тому же инъекции надо делать каждые 6 часов, а это тяжелое бремя для больных. Сейчас все чаще используют препараты пролонгированного (длительного) действия. Чтобы повысить устойчивость инсулина к разрушающим его веществам, его соединяют с белком протамином, полученным из семенников рыб.
Ежедневные инъекции не только неприятны, но и опасны. Поэтому разрабатывается новая лекарственная форма инсулина - так называемые липосомы, микроскопические, капсулки из жироподобного вещества, заполненные лекарством. Малые размер ы позволяют им проникать в кровь через слизистую кишечника. Следовательно, препарат вводится не уколом, а через рот.
К сожалению, несмотря на многолетние усилия, наладить производство чистого инсулина все еще не удается: даже в лучших препаратах есть 15-20% примесей. Это разнообразные пептиды и белки, повторное введение которых нередко приводит к аллергическим реакциям.
Кроме того, к инсулину, полученному из желез животных, то есть чуждому человеку, вырабатывается иммунитет. Эффективность лечения при этом снижается. Выход из положения - вместо бычьего инсулина использовать сначала овечий, потом китовый и свиной (последний - так называемый суинсулин - ближе всего к человеческому).
А нельзя ли наладить биосинтез человеческого гормона? В Московском Институте биоорганической химии получены фрагменты ДНК, кодирующие образование проинсулина. Когда эти фрагменты внедрили в кишечную палочку, она начала синтезирова ть гормон. Следовательно, перспективы обнадеживающие.
Заметим наконец, что на обмен сахара можно влиять и другими способами: действием некоторых лекарств - производных стрептоцида, некоторых средств для лечения ожирения.

ИССЛЕДОВАТЕЛЬ АТМОСФЕРЫ П.А. МОЛЧАНОВ

Павел Александрович Молчанов родился 19(6) февраля 1893 г. в семье сельского священника в деревне Волосово, Бежецкого уезда, Тверской губернии. В небогатом приходе многодетной семье жилось трудно. Материальное положение несколько улучшилось, когда отца перевели в большое приволжское село Кимры. В девять лет кончилась привольная жизнь Павла на Волге, его отвезли в Тверь и определили в духовное училище. После его окончания Молчанов поступил там же в духовную семинарию.
Весной 1910 г. Павел Молчанов успешно окончил духовную семинарию, а через месяц "был подвергнут дополнительным испытаниям по физике, математике и новым языкам (французскому и немецкому)" в Ржевской мужской гимназии. Осенью того же года он стал студентом математического отделения физико-математического факультета Московского университета. Однако в Москве Молчанов проучился только два года, и в августе 1912 г. перевелся в Петербургский университет на то же отделение. Здесь он приле жно посещал занятия, спеша с окончанием учебы. Материальное положение семьи было крайне трудное, отец не мог помогать ему. Студент подрабатывал частными уроками, жил скудно.
Весной 1914 г. П.А.Молчанов окончил университет и получил назначение в провинциальную Баталпашинскую мужскую гимназию. Осенью 1915 г. его призвали в действующую армию и прикомандировали к Главной физической обсерватории (ГФО) для стажировки по синоптике и аэрологическим наблюдениям. Тогда же Молчанов приступил к разработке метода использования данных аэрологических наблюдений в синоптической практике. Его первая работа на эту тему -"Некоторые простейшие соотношения между изменени ями погоды и характером распределения ветра по высоте" - была напечатана в 1916 г. Центральной аэронавигационной станцией в Киеве. В следующем, 1917 г. увидела свет более обстоятельная работа Павла Александровича "Теория методов шаров-пилотов и ее примен ение в синоптической метеорологии". Автор систематизировал в ней свои материалы и установил типы изменения ветра по вертикали в зависимости от синоптической обстановки.
Осенью 1917 г. его направили в Онтоловскую аэрологическую обсерваторию. Здесь проводили зондирование атмосферы, поднимая метеорологический прибор метеограф с помощью воздушного змея специальной конструкции. В течение 20 лет Павел Александрович возглавлял аэрологическую обсерваторию. Здесь были созданы и вошли в практику метеографы для шаров-зондов, для подъема на змеях и самолетах, разработаны регистрирующий теодолит для шаро-пилотных наблюдений и приспособление для обработки эти х наблюдений (круг Молчанова). Из всех нововведений и усовершенствований в методике аэрологических наблюдений самым главным достижением было создание Молчановым радиозонда. Применение этого прибора знаменовало собой начало нового этапа в исследовании атм осферы.
Идея применения радио для аэрологических исследований была высказана Молчановым в 1923 г. в книгах "Атмосфера. Строение и процессы воздушной стихии по современным воззрениям" и "Воздушный океан". Тогда же ученый начал заниматься р азработкой нового метода исследования атмосферы. Задача состояла в том, чтобы в метеографе регистрирующее устройство заменить радиопередатчиком и принимать систему сигналов (код) для передачи на землю показаний метеорологических датчиков поднимающегося п рибора. Довольно быстро Павел Александрович наметил два типа радиозондов и работал над ними одновременно. Один из них был назван впоследствии хронометрическим, второй - гребенчатым. В 1927 г. Молчанов подготовил принципиальную схему хронометрического рад иозонда и запатентовал изобретение.
Вскоре Молчанов завершил разработку гребенчатого радиозонда и необходимого для него радиопередатчика. Первый в мире запуск радиозонда состоялся в Павловской обсерватории 30 января 1930 г. и прошел вполне успешно. Нужно отметить, ч то система хронометрического прибора была универсальной, но сложной в изготовлении и оперативной работе на станциях. Поэтому гребенчатый радиозонд Молчанов стремился создать предельно простым, и это ему удалось. Код передачи данных был весьма прост (по т ипу азбуки Морзе), а показания метеорологических измерителей вводились в радиопередатчик с помощью простого, поразительно остроумного устройства, состоящего из системы гребенок (отсюда и название радиозонда).
В 1933 г. Молчанов запатентовал еще один тип радиозонда, основанный на "волновом принципе" (по измерению длины волны, излучаемой датчиком, определялась температура воздушной среды). Таким образом, П.А.Молчанов разработал три типа радиозондов, не считая нескольких модификаций гребенчатого радиозонда. Приборы его системы служили до 1960 г. Одной из важных и неотложных проблем 30-х годов являлось изучение и освоение Арктики. Первые радиозонды за полярным кругом выпустил в 1931 г. сам Молчанов: в январе в селе Полярном под Мурманском и в июле в более высоких широтах с борта дирижабля "Граф Цеппелин". Так были получены первые сведения об арктической стратосфере.
В те же годы возникла еще одна крупная проблема -завоевание стратосферы, к которой аэрология имела непосредственное отношение. Еще в 1902 г. аэрологи установили, что выше 10 - 12 км понижение температуры по мере поднятия сменяется ее повышением. По этому признаку атмосферу разделили на тропосферу и стратосферу. Аэрологи продолжали изучать стратосферу своими автоматическими приборами, но теперь в ее неизведанные просторы устремились авиаторы, стратонавты и ученые. Молчанов не толь ко возглавлял аэрологические исследования, привлекавшие широкое внимание, но и был причастен ко всем мероприятиям, связанным с полетами стратостатов.
Наступившая война резко изменила жизнь П.А.Молчанова. Его семью уже в июле 1941 г. эвакуировали в Уфу, старшего сына - в Киров. Оставшийся в Ленинграде Павел Александрович написал в августе жене, что скоро будет с ними. На этом св язь оборвалась. После войны стало известно, что в августе его арестовали, часть книг и рукописей сожгли во дворе, часть куда-то увезли, а квартиру разграбили. Позже при реабилитации выяснилось, что в сентябре 1941 г. во время эвакуации Молчанов погиб на Ладожском озере. Так трагически в 48 лет оборвалась жизнь талантливого ученого, с именем которого связаны многие успехи и достижения в области аэрологии.

Задание.

Какие этапы в жизни исследователя вы можете выделить? В чем особенности каждого из этих этапов?

ПАУЛ СТРАДЫНЬ

Паул Янович Страдынь родился 5 (17) января 1896 года в Латвии, в местечке Ажи, нынешнем городе Виесите. Отец часто менял ремесло, и семья в поисках лучшей жизни переселялась в другие места, но в итоге, ничего не приобретя, всегда возвращалась в родные края. Мать Паула была родом из Литвы, где ее отец батрачил и занимался знахарством, бесплатно помогая людям.
В возрасте шести лет П.Страдынь поступил в местную волостную школу, после революции 1905 г. посещал в течение нескольких месяцев школу в местечке Биржи. Дальнейшая учеба проходила в коммерческом училище в городе Екабпилсе и частно й гимназии в Дубулты.
В 1910 году П.Страдынь поступил в Рижскую Александровскую гимназию. Он учился усердно и упорно, зарабатывая себе на жизнь частными уроками. Любимыми предметами были история и языки, которые преподавал известный языковед К.Мюленбах . В свободное время П.Страдынь занимался велоспортом и фотографированием. Александровскую гимназию он окончил в 1914 г. с золотой медалью.
Во время первой мировой войны Страдынь поступил в Военно-медицинскую академию в Петрограде, где как и в школьные годы учился с большим усердием и старательностью.
В 1919 году П.Страдынь с отличием окончил Военно-медицинскую академию и, как один из наиболее способных учеников, был оставлен в хирургической клинике С.П.Федорова для совершенствования знаний. Эта клиника являлась одной из лучших , а ее руководитель С.П.Федоров -ведущий русский хирург, основоположник крупной школы хирургов и урологов.
Нагрузка в клинике была большой, однако П.Страдынь не ограничивался только хирургией, его интересы были связаны и с другими отраслями медицины: выполнял операции на нервных стволах; проводил эксперименты в фармакологической лабора тории профессора Н.К.Кравкова и Физиологической лаборатории И.П.Павлова.
Наряду с работой в клинике С.П.Федорова, Страдынь работал в Петроградском институте физиотерапии под руководством профессора С.А.Бруштейна, заведовал хирургической амбулаторией больницы Георгиевской общины.
В этот период П.Страдынь особенно увлекся проблемой лечения повреждений периферических нервов, которая в связи с войной стала особенно актуальной. Необходимо было найти новые, эффективные методы лечения. Используя богатый клиничес кий материал, П.Страдынь сопоставил результаты двух основных методов лечения - оперативного и консервативного с использованием физиотерапии. Эти исследования были обобщены в первой докторской диссертации П.Страдыня "Повреждения периферических нервов и их лечение", защищенной в 1923 году.
В Петрограде П.Страдынь интересовался также проблемой эндартерита (спонтанной гангрены), участвовал в полемике с известным хирургом В.Оппелем. В ходе дискуссии П.Страдынь доказал, что при этом заболевании нет необходимости произво дить удаление надпочечников. Для изучения результатов операции он проделал эксперимент над собой. Кроме того, он принимал участие в изготовлении стандартных сывороток для определения группы крови, занимался другими научными исследованиями.
В Петрограде Паул Страдынь начал совместный жизненный путь со своей коллегой из Института физиотерапии Ниной Федоровной Малышевой, ставшей его женой.
15 января 1923 года П.Страдынь вернулся в Латвию и поселился в Риге недалеко от станции Засулаукс. Позднее он построил собственный семейный дом, в котором некоторое время принимал больных. Здесь протекли самые плодотворные годы ег о жизни.
С 1 января 1924 года Страдынь начал работать младшим ассистентом Медицинского факультета Латвийского университета в хирургической клинике. Начальный период был трудным, докторскую степень П.Страдыня не признавали, ему посоветовали защитить диссертацию вторично.
Впоследствии кандидатура П.Страдыня все же была выдвинута на пост руководителя кафедры общей хирургии. В связи с этим его направили в заграничную командировку на 2 года. Во время командировки П.Страдынь работал в клинике братьев Майо в Рочестере, где он совершенствовался по хирургической патологии и нейрохирургии, изучал проблемы онкологии у хирурга Ч.Чойса в Лондоне, изучал работы анатома К.Губера в Аннарборе. 30 ноября 1927 года П.Страдынь защитил докторскую диссертацию "Об эт иологии, клинике и терапии gangraena spontanea". Диссертация получила самую высокую оценку и в 1928 году была награждена премией Фонда культуры.
В 1931 году П.Страдынь стал медицинским директором Рижской 2-й больницы, а с 1944 по 1947 года - главным врачом.
"Я должен оставить после себя клинику, школу хирургов и музей",- говорил Страдынь. Эти три главные цели определили основные направления его деятельности, и в каждой из них были достигнуты значительные успехи.
Под руководством профессора П.Срадыня широко развернулась работа клиники общей хирургии. В ней впервые в Латвии проводились многие сложные операции, например, тотальная гастроэктомия (резекция) головки поджелудочной железы, операц ия на гипофизе, резекция легких и другие. По инициативе П.Страдыня в 1957 году было создано первое в республике отделение торакальной (грудной) хирургии, и 30 марта 1958 года произведены операции на сердце (по поводу врожденных и приобретенных пороков).
П.Страдынь не только выполнял операции, но и после каждой операции неоднократно проверял больных и уходил домой только тогда, когда был уверен, что их состояние удовлетворительное.
П.Страдынь отличался многообразием интересов, которые иногда уходили за пределы его основной специальности -хирургии. Начав с исследований в области нейрохирургии, трофических язв и спонтанной гангрены, в начале 30-х годов он резк о изменил свое основное направление научных исследований и обратился к онкологии и смежным дисциплинам. Страдынь является основоположником противораковой борьбы в Латвии. В 1935 году в клинике было открыто специализированное отделение для раковых больных . В 1938 году по его инициативе была создана больница для онкологических больных (ныне онкологический диспансер), а в 1941 г. на ее территории - станция переливания крови.
С 1946 по 1951 год П.Страдынь руководил Институтом биологии и экспериментальной медицины АН, а впоследствии -сектором онкологии Института экспериментальной медицины. Эти учреждения находились на территории Республиканской клиничес кой больницы. В секторе онкологии изучались проблемы ранней диагностики, хирургического лечения, химиотерапии рака и др. Ближайшими сотрудниками П.Страдыня здесь были В.Брамберга, К.Скулме, Е.Линар.
Научная и педагогическая работа связывала Страдыня с Медицинским факультетом университета, впоследствии с Рижским медицинским институтом. Будучи заведующим кафедрой факультетской хирургии, П.Срадынь воспитал ряд известных ученых-х ирургов. Среди учеников профессора - Э.Эзериетис, В.Розенбах, Я.Слайдынь, В.Уткин и другие. Будучи опытным педагогом, Страдынь вырастил целое поколение практических хирургов.
Зимой 1945 г. впервые открыл свои двери Музей медицины с систематизированной экспозицией (на территории Республиканской клинической больницы). А 20 июля 1961 года был открыт музей истории медицины, созданный на базе коллекции Паул а Страдыня. Созданию музеев способствовало увлечение историей, которая уже со школьных лет привлекала П.Страдыня. Каждую вещь, каждое явление он пытался рассматривать в движении от прошлого к будущему. Формируя музейные экспозиции, П.Страдынь пытался осо бенно подчеркнуть две мысли: постоянный прогресс медицины и самоотверженность, гуманность профессии врача.
Перу Страдыня принадлежат свыше 100 научных публикаций в области хирургии, онкологии, травматологии, урологии, эндокринологии, цитологии, фармакологии, диетологии, бальнеологии и истории медицины.
Паул Страдынь скончался 14 августа 1958 года.

КАРЛ ТРИНЧЕР

ОБРАЗОВАНИЕ

В начале 30-х годов Карл начал учебу в Венском университете на кафедре медицины. Но занятия его мало удовлетворяли. Они были слишком пассивны по сути: все строилось на описании предмета - структура мышцы, структура ткани. Для него в таком подходе не доставало драматизма. Его он нашел на кафедре коллоидной и физической химии. Что такое коллоид? Молоко, т.е. жиры в воде (что еще?). Между тем молекулы ферментов и антител в организме человека тоже находятся в виде коллоидов. Коллоидн ая химия исследует процессы, происходящие на границе раздела фаз в живых организмах, в том числе в биомембранах - в клетке. Эта наука позволяет проникнуть в тайны живого.
Тринчер начал посещать лекции. Курс читал профессор Паули. Это было очень интересно, но и трудно, потому что требовались знания высшей математики. Что ж, Карл стал изучать еще и математику. После прихода фашистов к власти он покин ул Австрию и приехал в Москву. Здесь закончил Первый Медицинский институт.

САМОСТОЯТЕЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Тринчер поступил работать в институт экспериментальной медицины, но вскоре был уволен без объяснения причин. Начался 1937 год. С трудом устроился в больницу на Соколиной горе и организовал там биохимическую
лабораторию.
Сделав генераторы высоких и низких частот, Тринчер стал исследовать кровь в электромагнитном поле. Тщательно проштудировав литературу, он с удивлением обнаружил, что никто данным вопросом не занимался.
Измеряя электропроводность крови, он увидел, что при низкой частоте она довольно мала, а при высокой - велика. Тогда он стал измерять электропроводность крови при разных температурах (от 36 до 40 градусов Цельсия) в поле высокой ч астоты, потом в поле низкой частоты. Получилось действительно что-то потрясающее: две кривые, проходящие через максимум. Теперь стоило хорошенько подумать. В книге "Пожарные молекулы" были похожие графики. Тринчер предположил, что в эритроцитах гемоглоби н должен быть диполем, который постоянно вращается. Это хорошо согласовалось с характером полученных графиков. И тогда ему удалось подсчитать диаметр молекул гемоглобина. За пятнадцать лет до расшифровки структуры молекулы! Между тем шел 1938 год. " Охота на ведьм" продолжалась. В 1941 году его арестовали. Обвинения стандартные: шпионаж, антисоветская агитация.
В тюрьме он помнил, что желудок и кишечник ослабшего от голода человека очень бедны ферментами, зато они есть в слюне. Долго и тщательно жевал сухой хлеб, чтобы как следует омыть его слюной. И только потом глотал еду, запивая небольшим количеством воды. Его соседи по камере поступали иначе: покрошив хлеб в большую миску, заливали его кипятком и ели "похлебку" на завтрак, обед и ужин. Тринчер объяснял им, что вода разбавляет ферменты, а без них ничего не переваривается. Но они его не с лушали. Эти люди очень быстро погибли. Но как бы тщательно он ни жевал свой хлеб, долго протянуть так нельзя. У него был хороший костюм, его можно было обменять. Но что просить? Какая еда самая ценная для длительно голодавшего? Сахар? Он бесполезен - сго рает в организме без следа. Мясо? Оно опасно- в организме нет ферментов, чтобы его перерабатывать. Свой костюм он отдал за полкилограмма сливочного масла. Этот продукт не требует ферментов для усвоения. Масло является коллоидом, который всасывается через стенки кишечника в лимфатические сосуды и порциями поступает в веночную кровь. Так он дотянул до лагеря.
Смертность в лагере была чудовищной. Несмотря на довольно приличное питание - к тому времени уже получали американскую помощь,- люди продолжали умирать от неизвестной болезни.
Перебрали все средства. Ничего не помогало! Из центра пришел приказ снизить смертность. Вот тогда и созвали в лагере всеобщую медицинскую конференцию. На ней, кроме официальных медиков, работавших в системе НКВД, присутствовали и врачи-заключенные.
Слова Тринчера о том, что нужны двадцать граммов сливочного масла на человека в день для защиты от смертности были как бомба! Сливочное масло позволяет восстановить баланс липидов в организме. После конференции Тринчера назначили главным врачом лагерной больницы, и он всех вылечил.
После освобождения он устроился врачом в Миассе на Южном Урале. Лечил туберкулезных больных. Эффективных лекарств еще не было, и он, как и все специалисты, широко пользовался методом пневмоторакса (накопления воздуха в плевральной полости), однако существенно видоизменив его. По сути, это была новая методика. В итоге его больные поправлялись всего за полгода, вместо обычных двух-пяти лет.
Тринчер интересовался всем, что имело отношение к болезни. И его внимание привлекло то, как лечили его местные жители. Они ели барсучье или собачье сало. После рассмотрения рентгеновских снимков их легких, он увидел огромные кавер ны, но абсолютно стерильные! В чем причина? Одна из кислот в составе собачьего или барсучьего жира привлекла внимание Тринчера. Ее строение очень напоминало строение жирной кислоты в оболочке туберкулезной палочки. Возникло предположение, что бактерия по едает "чужую" кислоту и погибает. Изучая это явление, он задумался над новой проблемой. Почему в легких температура всегда около плюс тридцати семи, тогда как на улице может быть минус сорок. Перепад температур почти восемьдесят градусов!
Известно, что жиры в организме задерживаются в печени, но не все, часть идет дальше - в легкие. Но никто никогда не задумывался, почему они там задерживаются. Но ведь соединяясь с кислородом, жиры горят и выделяют тепло. Легкие, е сли им холодно, используют жиры и сами себя греют. Легкие - единственный орган, где жиры, реагируя с кислородом, сгорают напрямую, без ферментов. Жиры в легких служат топливом.
Эту гипотезу он проверил экспериментальным путем.

ПОСТРОЕНИЕ НОВОЙ НАУЧНОЙ СИСТЕМЫ

После смерти Сталина Тринчер возвращается в Москву и пишет книгу "Теплообразовательная функция легких", которую представляет в Ученый совет как докторскую диссертацию. Но... на защите его провалили - вмешался человек, отношения с которым не сложились.
Он заболел. Долго лечился. После выздоровления решил заняться новой проблемой - законами биологической термодинамики. Исследования теплообразовательной функции легких послужили толчком к занятиям термодинамикой. Он пишет вторую кн игу; в ней доказывает, что живое живет по своим законам. Первое начало термодинамики есть закон сохранения и превращения энергии, его классическая формулировка верна лишь для неживых систем; в живых же свободная энергия пищи переходит в структурную работ у клетки, и она выделяется в виде тепла. Развитие этих идей привело к мысли о "живой" воде, о роли воды в клетке.
Биохимики знают, что эритроцит примерно на 60% состоит из воды и на 40% из гемоглобина. Вода не существует внутри клетки как обособленное вещество, она связана со всеми другими клеточными компонентами. Какова же ее структура внутр и клетки?
Довольно элементарные расчеты показали, что в эритроците между молекулами гемоглобина могут находится только две молекулы воды. Причем вода должна выполнять две взаимоисключающие функции: с одной стороны поддерживать жесткую струк туру, чтобы сохранить автономность каждой молекулы гемоглобина. С другой - обеспечивать изменяемость формы эритроцита при прохождении его через капилляры. Иными словами, вода должна стать твердой, и жидкой. Для этого необходим особый энергетический аппар ат, чтобы поддерживать подобную структуру. Работая по законам биологической термодинамики, живая клетка выполняет роль теплового насоса, отводя тепло. В итоге вода внутри клетки сохраняет свое кристаллическое (твердое) состояние.
Так он пришел к выводу о существовании четвертого, термодинамического состояния воды, или, проще говоря, "живой" воды. Человеку никогда не удается выделить "живую" воду из клетки, так как она при этом денатурирует, превращается в "неживую".
Итак, главная мысль докторской диссертации состояла в том, что жизнь подчиняется своим законам, которые не выводятся из законов неживой природы...

СОЗДАНИЕ ПЕРВОГО АППАРАТА ИСКУССТВЕННОГО КРОВООБРАЩЕНИЯ

Сергей Сергеевич Брюхоненко был выдающимся исследователем и изобретателем. Его работы создали основу для применения в клинике искусственного кровообращения и развития хирургии сердца.
Брюхоненко обладал огромной работоспособностью, мог работать днем и ночью. Жизненный путь Брюхоненко - от врача в тифозном бараке до директора Института экспериментальной физиологии и терапии - пример творческого, самозабвенного о тношения к своему делу.
В начале двадцатых годов Брюхоненко работал в Москве врачом клиники частной патологии и терапии. Он поставил перед собой задачу: создать аппарат непрерывного искусственного кровообращения. Автор назвал прибор "автожектором". Это с лово возникло из двух: "автомат" и "инжектор" (впрыскиватель). К аппарату предъявлялись два обязательных условия: он должен минимально травмировать составные части крови и автоматически поддерживать ее давление в организме подопытного животного.
Реализация идеи вызвала ряд трудностей: в стране царила разруха, не было специалистов для изготовления нового сложного прибора,- не хватало нужных материалов. Позже Брюхоненко с улыбкой вспоминал, что в дело шли медицинские шприцы , отслужившие срок по прямому назначению, химическая посуда и даже электрические звонки. Не было винтов. Но Сергей Сергеевич и тут нашел выход из трудного положения: нашлись гвозди, он нарезал на них резьбу, после чего припаивал вместо шляпки мелкую моне ту.
Известно, что кровь, покидая сосуды и изливаясь наружу, довольно скоро превращается в плотный сгусток. В ходе эволюции этот удивительный процесс выработался как защита организма от случайных ранений, которые в ином случае привели бы к гибели от обильной кровопотери. Разумеется, кровь в аппарате искусственного кровообращения нужно предохранить от свертывания. Другими словами, необходимо добиться состояния искусственной гемофилии. Кстати, термин "искусственная гемофилия" принадлежит Сергею Сергеевичу Брюхоненко, и именно им введен в специальную научную литературу.
Медики знали, что малые дозы лимоннокислого натрия, используемые при переливаниях крови, совершенно безвредны. Но чтобы устранить свертываемость большой массы крови, необходимы значительные количества лимоннокислого натрия, которы й в таких условиях становится уже ядом.
Нужно было найти замену - вещество с теми же противосвертывающими свойствами, но безвредное. По предложению Брюхоненко химики Снесарев и Живаховцева после ряда проб синтезировали "синатрин-27" (от слов "синтетический" и "антитромб ин"), который и стали применять в опытах по оживлению собак. Всего под руководством Брюхоненко было разработано около 120 синтетических противосвертывающих препаратов.
К 1925 году был создан аппарат. Движение крови в автожекторе обеспечивалось автоматически двумя диафрагменными насосами, соединенными с электромоторами. Контроль давления осуществлялся ртутными манометрами, а температура контролир овалась термометрами, установленными на внутренних поверхностях аппарата. Части автожектора соединялись между собою резиновыми трубками.
Но возник еще один важный вопрос, требовавший немедленного решения. Известно, что ко всем органам поступает обогащенная кислородом (артериальная) кровь. Она отдает кислород тканям и отнимает у них углекислоту, превращаясь при этом в кровь венозную.
Каким образом сделать это в автожекторе? Задача была решена просто и изящно. Кровь пропускали через специальный сосуд, в нижней части которого имелись очень мелкие отверстия, через которые вводился кислород. Возникло множество мел ких пузырьков кислорода, что обеспечивало достаточно большую площадь соприкосновения его с кровью. Таким образом, кровь насыщалась кислородом и превращалась в артериальную. Образующаяся при этом пена уносила в верхнюю часть сосуда углекислоту. Теперь сле довало избавиться от пузырьков воздуха, каждый из которых, попади он в сосуды подопытного животного, мог стать причиной его гибели. Для того, чтобы погасить пену, через верхнюю часть сосуда стали пропускать пары октилового спирта.
Прибор, построенный по этому принципу С.С.Брюхоненко и одним из его ближайших помощников, многолетним сотрудником Всеволодом Дмитриевичем Янковским, назвали оксигенатором (от "оксиген" - кислород). Он был закончен в 1928 году. Окс игенаторы, стоящие в операционных сегодня, также построены по этому принципу.
Первые опыты прошли на изолированной от туловища голове собаки (в глубоком наркозе). Демонстрация опыта состоялась 1 июня 1928 года на III Всесоюзном съезде физиологов. На демонстрационном столе находилось блюдо с отделенной от ту ловища головой собаки. От сосудов головы к стоящему рядом сложному аппарату тянулись трубки из красной резины. Голова несомненно жила, и это было ясно всем присутствующим: она щурила веки, когда включали яркий свет, пыталась проглотить кусочек сыра... Го лова жила двадцать минут, в течение которых длилась демонстрация опыта.
Вероятно, далеко не все присутствующие могли предвидеть практические последствия, которые будут прямо связаны с этой демонстрацией, но все они, конечно,- понимали, что наблюдают огромное достижение не только физиологии, а науки во обще.
Брюхоненко думал о том, какую реальную пользу могут принести его опыты практической медицине. После одного особенно удачного эксперимента по оживлению собаки Сергей Сергеевич решил, что пора попытаться заинтересовать своей работой опытного хирурга.
В конце 1927 года Брюхоненко позвонил Николаю Наумовичу Теребинскому, профессору кафедры госпитальной хирургии II МГУ, коротко рассказал о своей работе и спросил, не заинтересуется ли тот перспективами, открывающимися перед хирург ом при внутрисердечных операциях, благодаря применению аппарата искусственного кровообращения. Теребинский не только заинтересовался, но и не откладывая, очень скоро встретился с Сергеем Сергеевичем, а после этого в течение тринадцати лет оперировал живо тных с применением автожектора.
Суть опытов, проводимых Теребинским, сводилась к тому, что Николай Наумович хирургически воспроизводил все встречающиеся в природе виды пороков сердца, а через несколько месяцев при повторной операции исправлял эти пороки, радикал ьно излечивая таким образом своих четвероногих пациентов. Так были заложены основы современной хирургии сердца. Приоритет в выполнении этих операций принадлежит Н.Н.Теребинскому.
19 августа 1935 года на XV Международной конференции Брюхоненко демонстрировал делегатам конгресса никогда до этого не показывавшийся опыт по возвращению жизни собаке. Факт смерти устанавливался по внешним признакам: отсутствию се рдцебиений, дыхания. Оживление было начато через двадцать минут после наступления смерти и прошло успешно. Опыт был торжественно принят физиологами, съехавшимися на конгресс со всех концов мира.
Сергей Сергеевич Брюхоненко не только обогнал свое время, не только ушел на несколько десятилетий вперед, но и заложил фундамент, на котором построена сегодняшняя кардиохирургия и, судя по всему, кардиохирургия завтрашнего дня. Ап параты искусственного кровообращения, стоящие в операционных всех крупных больниц, содержат не только основные элементы автожектора, но и включают в себя пузырьковый оксигенатор (лучшего, более компактного пока создать не удалось). Операции на сухом серд це, выполняемые сегодня, стали возможны только благодаря вкладу, внесенному в разрешение этой проблемы С.С.Брюхоненко.
Считают, что каждая научная проблема проходит в своем развитии три основных этапа. На первом она кажется почти всем дикой и абсурдной. На втором этапе ученые осознают важность проблемы и серьезно ее разрабатывают. Наконец, на трет ьем этапе, когда проблема достаточно изучена, всем, и прежде всего людям от науки далеким, она кажется совершенно ясной. Заниматься постановкой и разработкой нового вопроса на первом из перечисленных этапов могут только люди гениальные. К таковым и прина длежал С.Брюхоненко.
Искусственное кровообращение нашло практическое применение не только в сердечной хирургии, но и в ряде других отраслей медицины. Так называемое вспомогательное кровообращение помогает спасти жизнь больным, находящимся в состоянии острой сердечно-сосудистой недостаточности. В этих случаях аппарат искусственного кровообращения поддерживает жизнедеятельность организма в течение многих часов и даже дней. За это время врачам нередко удается улучшить деятельность "разгруженного" сердца человека, которое уже затем самостоятельно начинает выполнять свою функцию.
Mестное или локальное искусственное кровообращение используется также при лечении некоторых злокачественных опухолей. При этом, пережимая кровеносные сосуды, выключают из общего кровообращения подвергающуюся лечению часть тела и д обавляют в циркулирующую в ней кровь противоопухолевые препараты в концентрациях, во много раз превышающих допустимые для целого организма дозы.
Применимо искусственное кровообращение и в изолированных органах для консервации и поддерживания их работоспособности перед пересадкой.

ОТКРЫТИЕ ПЕНИЦИЛИНА

В конце двадцатых годов нашего века в бактериологической лаборатории лондонской больницы Святой Марии работал способный врач Александр Флеминг, шотландец по происхождению. Он ставил опыты с бактериями стафиллококками, которые с читались причиной многих болезней, в том числе нагноения ран. У Флеминга в лаборатории всегда стояло множество склянок, в которых на питательной среде произрастали колонии стафиллококковых микробов. Однажды Флеминг увидел в некоторых склянках, о кот орых он совсем забыл, плесень. Наверняка любой не очень скрупулезный исследователь выбросил бы эти склянки как ненужные. Но не таков был Флеминг, который никогда ни в чем не спешил. Любопытства ради он решил внимательно рассмотреть плесень и ее окр ужение.
"Я обратил внимание, что вокруг одной большой колонии плесени, которая, собственно и загрязняла посуду, колония стафилококков стала заметно прозрачной и несомненно поредевшей",- писал Флеминг.
Да и на этот бы факт мало кто обратил внимание - все равно выбросили склянку и забыли о ней. Но мы ведь сказали, что Флеминг никогда ничего не делал впопыхах и именно потому видел чуть дальше нас с вами. Флеминг сказал себе приме рно следующее: "А что если эта плесень выделяет в питательную среду вещество, умертвляющее стафилококки?"
Будущее подтвердило его догадку. Однако потребовались годы, прежде чем их плесени Penicillium notatum - в сосуде была именно эта плесень - удалось получить эффективный лечебный препарат.
12 февраля 1941 года пациент, страдающий от тяжелой инфекции стафилококков, впервые получил пенициллин (так было названо это лекарство). Пациент вылечился, а человечеству было даровано мощное оружие против болезнетворных мик робов. Вслед за пенициллином пришла очередь стрептомицина - первого эффективно действующего средства против одной из самых губительных болезней - туберкулеза. Затем были получены хлорамфеникол, тетрациклин, канамицин и подобные им лекарства, котор ые стали называться антибиотиками.
И все-таки микробов, против которых человечество не имеет средств борьбы осталось неисчислимое множество. Мы не можем одолеть вирусы. Конечно, мало кто сомневается в том, что недалек тот час, когда в руках врачей будут средства против большинства болезней, вызываемых микробами.

Задания.

1. В первые года применения пенициллина, он помогал почти всем больным. С годами эффективность лечения начала падать. В 80-90-х годах появились болезни, при которых пенициллин малоэффективен. С чем это связано?
2. Как вы считаете, скоро ли наступит ли время, когда человек будет иметь лекарственные средства против большинства болезней, вызываемых микробами? Ответ поясните.

ПИОНЕР ЭКОЛОГИИ

ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ СТАНЧИНСКИЙ
(1882 - 1941)

Достойная цель. Станчинский родился 25 апреля 1882 года в Москве. После окончания Смоленской гимназии в 1901 году, Владимир поступает на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. Однако уже через год он уезжает в Германию, где учится в Гейдельбергском университете у известного биолога О. Бюгли. В 1906 г. защищает диссертацию по зоологии и получает степень доктора философии. По возвращении в Россию, он преподает орнитологию в Московском университете.

Владимир увлекся орнитологией уже в гимназические годы. Еще в старших классах гимназии он с товарищами изучает орнитофауну Смоленской губернии. Еще в гимназии Станчинский начал собирать коллекцию птиц, которая постоянно пополнялась в экскурсиях и экспедициях.

В 1918 г. Станчинский возвращается в Смоленск, участвует в создании Смоленского университета. В 20-е годы, в Смоленске продолжает развиваться краеведческая работа, одним из организаторов которой Станчинский стал еще в дореволюционное время.

Уже в начале 20-х годов Станчинского серьезно интересуют такие вопросы, как становление вида, характер изменчивости биологических сообществ-биоценозов. Организованные им две биостанции в Смоленской губернии стали стартовой площадкой его биоценологических исследований: здесь отрабатывались методики, впервые был применен сконструированный Станчинским прибор для взятия проб биомассы с определенной площади. Таким образом формируется главная цель — изучение биоценозов во взаимоотношениях со средой обитания.

Планы и работоспособность.

Начальным этапом в экологических исследованиях Владимир Владимирович считал постановку целей и составление плана. Планы работ Станчинского всегда носили комплексный характер и были детально продуманы. Работал Владимир Владимирович каждый день, без праздников и выходных.

Решение проблем.

Основная задача Станчинского в том, что он умел отойти от формального подхода в понимании биоценоза, при котором исключался анализ взаимоотношений между организмами. Подчеркивая важность связей определенных видов благодаря трансформации солнечной энергии через аутотрофные растения, он уже в начале 30-х годов определил биоценоз как комплекс трофических систем, сложившихся в результате приспособления и привязанных к определенным условиям обитания — экотопам.

Таким образом разрешалась загадка «пирамиды Элтона» — был получен ответ на вопрос о том, почему относительно малочисленны крупные хищники. В соответствии с теорией Станчинского, эти хищники находились на самой верхней ступени «трофической лестницы» своих биоценозов, следовательно, располагали наиболее ограниченным из всех источников энергии. Станчинский прежде всего разработал математическое описание энергетической роли каждого вида. Для простого теоретического биоценоза, состоящего лишь из зеленых растений и обобщенного гетеротрофного уровня, он ввел математические обозначения различных путей производства, потребления и переноса энергии. Высшим его достижением было то, что на основе этих символов ему удалось сформулировать математическую модель, описывающую годовой энергетический бюджет теоретического биоценоза. Это была первая в истории попытка такого рода. Станчинский полагал, что изучая потоки энергии во всевозможных биоценозах, люди со временем смогут с высокой степенью точности рассчитывать продукционную способность этих естественных сообществ и в соответствии с этим строить свою собственную экологическую деятельность. Излишне говорить, что такая программа сулит очень многое сельскому хозяйству и экономики в целом.

В 1926 г., работая в заповеднике Аскания-Нова, он обратил особое внимание на степи, как на сравнительно простые и удобные для изучения биоценоза. С 1929 г. он организует комплексные исследования степи как модельного биоценоза — уникальный и единственный тогда в мире экологический мониторинг. Основная цель этих исследований — выявить продуктивность степных экосистем при различных режимах использования и определить пути наиболее рациональной эксплуатации.

Знакомство с условиями работы целого ряда заповедников показало, что, как правило, строгий режим в них не соблюдается. Это обстоятельство побудило выяснить состояние экосистем в условиях абсолютного заповедования. Такая задача была поставлена впервые. Полигоном стала Аскания-Нова.

Использовались условия сохранения степной растительности при абсолютно заповедном режиме, при выпасе диких копытных и сельскохозяйственных животных, а также влияние сенокосов на растительность и биотоп в целом. Работы по восстановлению и обогащению степной фауны велись в целинной степи, где основная часть животных содержались в огромном загоне — в условиях близких к природным. Учитывая новизну биоценологических исследований, особое внимание уделялось не только методике, но и технике работы в поле и в лаборатории.

Биоценологические исследования Станчинский рассматривал как теоретическую основу разработки методов рационального использования степей. Широкая программа задуманного им в 1930 г. эксперимента включала не только практический аспект (сравнение продуктивности различных биогеоценозов в разных условиях), но и изучение основных закономерностей функционирования природных экосистем.

Защита убеждений.

Первые результаты биоцеологических исследований в Аскании-Нова были представлены в 1930 г. в Киеве на IV съезде зоологов, анатомов и гистологов. Доклад Станчинского, содержащий массу новых и необычных сведений о степных сообществах, вызвал огромный интерес. Но И.П. Презент выразил сомнение в правомочности существования экологии как самостоятельной науки (выяснение этого вопроса он считал прерогативой высших инстанций). Уничтожающий ответ Станчинского на безграмотное выступление Презента не прошел бесследно не только для докладчика, но и для дальнейших экологических исследований.

В 1933 г. на I Всесоюзном съезде по охране природы доклады Станчинского и Медведева о комплексных исследованиях в Аскании получили широкую поддержку: съезд принял постановление, по которому заповедники должны были стать базой для биоценологических работ. Однако Лысенко и Презент оказались сильнее. Заповедникам, и в частности Аскании-Нова, они отвели иную роль: «Заповедная степь из участка охраны от человека должна стать очагом интродукции в культуру новых растений». А общее направление заповедного дела звучало как приговор: не должно быть охраны природы от народа, поэтому охрана природы враждебна советскому народу, а кто ее защищает — враг народа.

Лысенковцы организовали не только идейную, но и физическую расправу со своими противниками. В мае 1933 г. Асканию посетили Лысенко и Презент, а в августе в заповедник прибыла группа из ГПУ. Были арестованы: Станчинский, Медведев, орловский. Станчинский был приговорен, по статье 58 к пяти годам исправительных работ. В начале 1936 г. «дело» Станчинского пересмотрели и его освободили.

Он поступает в Центральный лесной государственный заповедник и продолжает прерванные биоценологические исследования. В эти годы выходят в свет его работы, посвященные комплексным исследованиям экосистем, задачам заповедников и использованию их как природных лабораторий. Его последний труд, книга «Экология», к сожалению издана не была. Такая же участь постигла и другой не менее важный труд Станчинского — итог трехлетней работы в Аскании.

29 июля 1941 г. его снова арестовали и по той же 58 статье осудили к восьми годам исправительно-трудовых лагерей. По официальной версии, вскоре после вынесения приговора в тюрьме г. Вологды Станчинский «скончался от паралича сердца».

Сегодня биоценологические исследования, организованные Станчинским еще в конце 20-х годов, получили права гражданства во многих природных зонах России и других стран. Нашла широкое применение его основная схема экологического мониторинга.

Сведение Станчиским природных сообществ к совокупности формальных взаимоотношений между трофическими уровнями, основанных на трансформации энергии, составило, по мнению видных экологов, центральную новую парадигму в биологии. ХХ века, и было развито рядом исследователей, в частности Одумом.

СРЕДНЕВЕКОВАЯ ЭКОЛОГИЯ

В три раза меньше, чем теперь, была продолжительность жизни в средневековой Европе. Причин тому было довольно много. Бесконечные войны — столетняя, тридцатилетняя и прочие, бесчисленные эпидемии — чумы, холеры, оспы и т. п. И даже такое стихийное бедствие как пожиравшая посевы саранча. В течение одного только XIV века было восемнадцать ее нашествий, уничтоживших растительность на половине территории Европы. А размножалась саранча, как это впоследствии выяснилось, в восточноевропейских степях, и только начатая в конце XVII века их массовая распашка смогла изменить ситуацию.

Огромный вред приносило землепользованию варварское уничтожение лесов. В горах Саксонии, например, оно привело к образованию множественных и глубоких ущелий без признаков какой бы то ни было растительности. А на берегах Северного моря появилась по той же причине многокилометровая полоса прибрежных подвижных дюн. Перемещаясь в сторону суши, дюны двигались на селения и поглощали обрабатываемые земли.

Большой урон нанесла почвам Европы многовековая практика «дернового удобрения», когда для удобрения одного гектара пашни брали дерн с двух гектаров луга. И поскольку для регенерации луга необходимо от 8 до 40 лет, то в результате на одних участках сформировались за несколько столетий искусственные плодородные почвы с мертвым гумифицированным слоем, а на других — земля была безнадежно испорчена.

И уж совсем плачевной была экологическая ситуация в средневековых городах, где грунтовые воды из-за отсутствия канализации постоянно загрязнялись нечистотами и становились разносчиками инфекции. А городские стены, сдерживая пространственный рост городов, способствовали все большей и большей тесноте застройки. Соседние дома почти соприкасались кровлями, что приводило и к регулярным пожарам, и к высокой концентрации дымоходов на единицу площади. И так как в дыме от сжигания древесины имеются полициклические соединения с канцерогенными свойствами, то концентрация эта становилась причиной онкологических заболеваний у горожан.

Экологические проблемы существовали в Европе издавна. И все же значительная их часть была со временем решена за счет технического прогресса, развития медицины и других наук.